– Итак, их превосходительство генерал-губернатор Палкин желают показать представление, – проговорил Гротов. – Сейчас на наших глазах они выпьют бутылку водки в одно дыхание.
– А где твой камень? – спросил Миша Палкин.
– А где бутылка? – спросил Гротов.
– Вот она.
Миша Палкин достал из газетного свертка бутылку водки и подбросил на руке.
– Это что за фокусы, Миша? – заорал Гротов. – Что за глупости? Кто же пашет великие целинные земли велосипедом «Орленок»? Это для американского президента бутылка водки, а для нас – детское пюре «Нюша», питание на первом году жизни. Ты покажи, Миша, настоящую бутылку.
– Что же ты хочешь, сволочь? – растерянно спросил Миша Палкин.
– А вот что.
Гротов достал из кармана бутылку водки «Экстра».
– Эта штука крепче на десять градусов, – сказал кто-то. – Ее так сразу не выпьешь.
– Только «Экстра», Михаил, – сказал Гротов. – Или ты человек, или – позорное явление. Дарья Плеткина пьет «Экстру» играючи, накручивая локон на свой кривой палец.
Миша Палкин с отчаяньем поглядел на бутылку, которой вертели перед его лицом. Детская его улыбка превратилась в грустную. От волнения ему было трудно глотать.
– Убьешь ли ты эту бутылку, Миша Палкин? – спросил Гротов. – Или это конец твоей героической личности?
– Миша, не пей ее! – закричал Ярослав. – Вылей, разбей!
– Этот юный негодяй советует тебе опозориться, – сказал Гротов. – Он много понимает в жизни. Видел жизнь в замочную скважину. Где бы ты ни был, Палкин, твоя печальная слава тебя найдет. И в один прекрасный летний день ты сам утопишься от уныния.
– Я был о тебе другого мнения, Миша, – сказал Каплинский. – Думал, ты человек. А ты странное зрелище.
Миша Палкин выхватил у Гротова бутылку, откупорил ее и шагнул в сторону.
– Дело! – воскликнул Гротов.
Запрокинув голову, Миша Палкин стал пить.
Он выпил всю водку до последнего глотка, швырнул бутылку на песок и улыбнулся Ярославу.
Тут же он сжал кулаки, широко раскрыл рот и повалился на спину.
Ярослав бросился к приятелю и схватил его голову.
Миша Палкин не шевелился. Он умер. На его губах появилась черная пена.
– Что? – заорал Гротов. – А ну, расступись.
Он наклонился к Мише Палкину и засмеялся.
– Сам подох, сволочь! И не пришлось ничего делать! Ты слышишь, Каплинский? Не пришлось нападать на этого гада.
Каплинский безразлично курил папиросу.
Все были потрясены. Ярослав не замечал, что плачет.
– Не люблю таких больших и здоровых! – кричал Гротов, кривляясь на песке. – Терпеть не могу эти бычьи шеи! Туда ему и дорога! Не нужно было выпячиваться!
