Ярослав просидел рядом с приятелем до вечера.
Наконец Миша Палкин открыл глаза.
Он выпил квасу, затем встал и прошелся, трогая затылок. Его мучили жажда и слабость. Но ему хотелось улыбаться.
– Я еще пьяный, – сказал он. – В голове шум и карусель. Но я победил! Выпил целую бутылку в одно дыхание! Выпил один раз – смогу и другой. Покажу им в субботу!
Ярослав был счастлив, что с его приятелем ничего случилось. Миша Палкин оказался сильнее водки, и теперь они поедут на север.
Они будут ехать, как победители. С ними останутся только простые и разумные мысли. Жалкие Гротов и Каплинский, пронизанные глупостью, навсегда исчезнут из их жизни.
Прежде Ярослав не знал, что борьба между славой и бесславием бывает такой смертельно опасной.
– Наверное, это случается только в низшем обществе, – произнес он вслух.
– Не говори никому, что ты здесь видел, – сказал Миша Палкин. – Впрочем, ты хороший друг и не обманешь. Откуда ты, Ярик? Кто твои отец и мать?
Миша Палкин стал есть хлеб и колбасу.
– Об отце и матери расскажешь в дороге, – сказал он. – Хорошо? А теперь пойдем на берег, искупаемся. В этом глупом лесу можно ослепнуть от пыли.
На берегу Миша Палкин долго смотрел на темнеющий горизонт и дышал морским воздухом. К нему медленно возвращался его детский румянец.
Наконец он стряхнул с себя бледность и печаль и стал прежним Мишей Палкиным. Осторожно выкурил папиросу и немного проплыл, держа голову высоко над водой. Потом лег на песок и проспал полчаса легким, здоровым сном.
– Все просто великолепно, – сказал он, проснувшись. – Я сильнее отца. Видно, я такой же как мой дед. Если бы он не замерз в степи по недоразумению, то жил бы и сейчас. Мать рассказывала, что он был очень сильный.
Миша Палкин вошел в склад, как прежде – первым человеком на берегу.
Каплинский и Гротов оставили карточную игру, убрали карты и принялись делать вид, будто готовятся ко сну.
Ярослав заметил, что они умело спрятали свое обычное нахальство.
– Отчего притих, дядя? – спросил Гротова Миша Палкин. – Думаешь о субботе?
– Думаю, Миша, – ответил Гротов.
– О последнем дне – грех не подумать. А в предсмертном письме так напиши: «Топлюсь от собачьей жизни и природной вредности. Прошу винить мою пустую голову».
Миша Палкин засмеялся, а Гротов только сжал кулаки.
– Подождем субботы, Миша, – сказал он. – Кто знает, как обернется!
Настала суббота.
Миша Палкин и Ярослав пришли на берег и сели на песке.
Явились Гротов и Каплинский, а за ними и все остальные – всем хотелось посмотреть, как Миша Палкин удерживает свою славу.
