– Ты сбежал? – спросил Ярослав. – Но пижаму все-таки нужно вернуть. Иначе они не отдадут твою одежду. А то еще и рассердятся.
– Я как раз думаю об этом. Что ж, пойду обратно, отдам это и верну свое.
Миша Палкин похлопал приятеля по спине.
– Ты еще крепкий папаша, – сказал он. – На севере станешь еще крепче. Там многие выздоравливают.
Никита отправился в больницу.
Он не вернулся ни в обед, ни вечером.
Лежа на песке, Миша Палкин взялся это объяснить.
– Раздобыл деньги, выпил водки и спит под деревом, – сказал он. – Проснется, придет сюда и скажет: «Ах, я свинья! Свинья, а не товарищ. Все один выпил. После больницы у меня сильное переживание».
Подходя к складу, они увидели сторожа.
– Сообщили из больницы, – сказал сторож. – Никита пришел к ним в девять часов двадцать минут. А в десять часов он умер. Сидя на кушетке. От цирроза печени. Печень, как выяснилось, была совсем разрушена.
Миша Палкин ничего не ответил, а лишь почесал плечо.
Потом он сел на бочку.
– Этот Никита давно был болен, – наконец сказал Миша Палкин. – И, по-моему, он не Никита, а Павел. Или Никодим. Как-то раз надулся пива и говорит: «У меня другое имя». Но я уже не помню какое. Кто он такой и откуда – тоже не известно. Ничего о нем не знаю. Ехать с ним на север – глупость, ведь он умер бы в дороге.
– Никита – богатырское имя, – сказал Ярослав.
Миша Палкин пошел в склад и лег на топчане.
– Надо бы выпить за Никиту, – сказал кто-то. – Но где найти?
– Завтра выпьешь, если проснешься, – сказал Миша Палкин.
– Нехорошо, – произнес кто-то другой.
Миша Палкин не злился. Ничто не изменилось в его лице. Он улыбался, и в его толстых детских губах как всегда прыгала папироса.
– Вы, мужички, напейтесь рыбьего соку из бочки, – сказал он. – Хуже не будет. А то вы как Сева Носов: только бормочете, а сделать ничего не можете.
– И Севы уже нет, – ответил кто-то.
– И вас не будет, – сказал Миша Палкин. – Тут и помрете. А мы с Яриком поедем на север. Оденем полушубки, кожаные перчатки. Пойдем в ресторан, закажем коньяку. Как накопим денег, так перенесемся за Полярный круг.
Ярослав пережил лучшую минуту в своей жизни.
Его еще никто никуда не звал. Только отец и мать причисляли его к своей компании. Только они и вспоминали о нем.
Миша Палкин, казалось, уже забыл о Никите.
– Какой сон мне сегодня приснится? – спросил он сам себя. – Верно, полярные льды, сияющий айсберг. Звездное небо. И красивая баба в полушубке.
Он уснул. Ярослав еще долго смотрел на лицо своего единственного приятеля. Ему хотелось схватить его руку и признаться: «Ты мой первый друг, Миша Палкин! В буквальном смысле!»
