Герман признался, что именно так и вышло.
– Я не знал, как все обернется, – тихо произнес он. – Если бы все повернуть обратно! Я сделал столько ужасных ошибок из-за своей молодости.
– Напиши прошение, – сказал Бродов. – Они не могут не обратить внимание на твой возраст.
На следующий день Бродову объявили о его помиловании. Вместо смертной казни назначили пятнадцать лет. От волнения Герман едва держался на ногах. Он был напуган мыслями о том, что его не помилуют.
– Желаю удачи, – сказал на прощание Бродов. – Думаю, ты доживешь до старости. Я почему-то в этом уверен.
Герман написал прошение и стал ждать.
Он попросил книги, и ему принесли «Робинзона Крузо» и «Остров сокровищ». Как в детстве, он прочитал их с большим удовольствием, а когда закончил, прочитал снова.
Но даже во время чтения его настигали унылые мысли. Ночью ему снились темные колодцы, душные, мрачные комнаты и боль. Боль во сне была тупая. Болели суставы, локти, ключицы, шея.
Однажды ему приснилось светлое, распахнутое окно. Он выглянул наружу и увидел радугу. Она была стеклянная. Ему захотелось взобраться на нее и запеть. Но, вскочив на подоконник, он проснулся. Дивный сон рассеялся, оставив надежду на избавление, самое лучшее, самое приятное для Германа чувство.
Вскоре ему снова приснился светлый сон. Герман остался доволен и даже попробовал улыбаться.
На прогулке он смотрел в небо и думал о просторе. Теперь, вынужденный жить в стеснении и видеть только стены, он дорожил каждым воспоминанием.
Еще недавно ему принадлежали лес, луг, река, то есть, как всякий местный житель, он называл их своими. На берег реки он ходил по пыльной, горячей деревенской дороге. В сухой траве пели птицы. Он хорошо помнил их голоса. А теперь у него ничего этого нет, ему не принадлежит даже собственная жизнь.
Герман давал себе клятвы.
Если его помилуют, он будет писать книги для детей и станет философом. Сочинит красивые сказки. В его голове никогда не будет темных мыслей. Ни одна темная мысль не задержится в его голове больше чем на мгновение.
Наконец к Герману пришли, чтобы сообщить о решении.
Герман держался за стену, чтобы не упасть. Его язык высох, а в ушах от напряжения раздавались щелчки.
– Ваше прошение отклонено, Пряхин, – сказали ему.
Герман видел только силуэты этих людей. Он не мог ничего сказать. Ему никто не выразил сожаления. Оставшись один, он громко заплакал, затрясся и завертел головой. А потом упал на пол и стал извиваться, как большая змея.
