— А кто вам построит Красногорскую тепловую за два года? — зло спросил Набатов.
— Видимо, вы.
— Я?!
— Я имею в виду коллектив строителей Устьинской гидростанции,— подчеркнуто официально произнес Круглов,— ну и, естественно, вас лично, как руководителя этого коллектива.
«Тебя бы заставить!» — хотелось крикнуть Набатову, но он сдержал себя. К чему спорить? Кому доказывать? Разве Круглов отстаивает свое мнение? Так решено в главке, в министерстве. А Круглов… он «организует выполнение», «проводит в жизнь». И ему глубоко безразлично, что «проводимое» им решение противоречит живой жизни. Прикрыть стройку, «законсервировать»…—и слово-то какое нелепое, будто речь о груде огурцов!.. А стройка уже сейчас, еще не набрав сил для полного размаха, уже вросла в жизнь своего края. Пока они с представителем главка ведут никчемный спор (ни один из них не убедит другого), в приемной дожидаются люди. И у каждого дело к нему, Набатову. Там не только работники стройки. С утра дожидается председатель колхоза из соседнего села Вороновки.’Ему Набатов обещал помочь тракторами и автомашинами. К часу дня приедет секретарь райкома. Задумано большое дело: сплошная электрификация района. Тоже надо помочь и советом и делом. Уже сейчас стройка нужна людям, нужна народу. Прикрыть стройку —все равно, что резать по живому…Круглов по-своему истолковал молчание Набатова.
— Не понимаю, чего вы страшитесь Красногорска? Может быть, вы думаете, что это будет совнар-хозовская стройка? Нет, Рожнову мы вас не отдадим.— Круглов не заметил усмешки Набатова.— Могу вас заверить, строительство Красногорской станции останется в ведении министерства. И скажу нам откровенно, Кузьма Сергеевич,— Круглов снова попытался взять доверительный тон,— непонятно мне, что вы так уцепились за эту стройку? Ведь это же сумасшедший риск! Проектировщики до сих пор спорят, как перекрывать эту бешеную реку. Тут в два счета голову сломить! И совсем другое дело — тепловая станция. Там вы строите на сухом берегу. Имеете под ногами твердую почву…
— А здесь? — перебил его Набатов.— Здесь все забросить, похерить двухлетний труд!.. Нас здесь двенадцать тысяч! — голос Набатова наливался глухой яростью.— Начинали с палатки, с землянки. На голое место пришли… А теперь все бросить!
— Кузьма Сергеевич, понимаю я вас,— теперь Круглов говорил осторожно, как говорят с тяжелобольным.— Но другого выхода нет. Не… разумно,— он хотел сказать «нелепо», но сдержался, остерегаясь раздражать Набатова,— неразумно строить одновременно и тепловую станцию, которая нужна нам сегодня, и гидростанцию, которая нужна будет только завтра.
