— Вы не странник, а льстец,— возразила довольная хозяйка.— Евгений, кофе я подам на веранду.
— Чудесно! — ответил Калиновский.— Прошу вас,— сказал он, пропуская гостя вперед.
— Я не вижу ваших замечательных книжных шкафов,— сказал Круглов, оглядывая комнату.— Библиотеку вы оставили в Москве?
— Книги портятся от частых перевозок.
— Да, конечно,— согласился гость.
— Присаживайтесь,— сказал Калиновский, указывая на плетеное кресло. Но Круглов прошел к открытому окну.
Елена Васильевна принесла кофейник, чашки, сахарницу, тарелочку с аккуратно нарезанным лимоном.
— Будь добр, Евгений, похозяйничай сам,— сказала она мужу,— и, когда зажжешь свет, не забудь закрыть окно, а то налетят всякие козявки.
Веранда застекленной стороной смотрелась в речную долину. Заросший вековыми соснами склон круто уходил вниз. По распадкам вползали на гору сумерки. В ущелье, пробитом рекой между сдавившими ее отвесными скалами, уже наступила ночь. Глухо и грозно гудела на порогах невидимая во тьме река. И где-то далеко-далеко, над черным зубчатым гребнем, просвечивала полоска угасающей зари.
— Любуетесь? — спросил Калиновский.
— Размышляю,— возразил Круглов.— И вы знаете, Евгений Адамович, мне даже жаль вашего патрона. Не глупый вроде человек, опытный инженер, а в принципиальных вопросах какое-то старомодное донкихотство… И непомерная самоуверенность. Проектировщики страшатся этой дикой реки. До сих пор никто не решился принять окончательный вариант перекрытия реки. Говорят: бумага все стерпит. А тут и бумага не терпит! А он…— Круглов с раздражением передернул плечами.
— Прошу,— сказал Евгений Адамович, подвигая гостю вровень с краями налитую чашку.
— Благодарю. А он уже называет сроки пуска станции. И верит в их реальность!
На лице Круглова отразилось искреннее возмущение.
— Фанатик,— сказал Евгений Адамович самым безразличным тоном. Ему уже наскучила пространная тирада Круглова.
«Вы бы перед Набатовым, уважаемый, так высказались, а мне вся эта патетика ни к чему. Я и без напоминаний знаю, что начальству возражать небезопасно»,— так именно хотелось сказать Евгению Адамовичу, но он только вздохнул и повторил:
— Фанатик. Мания Ангары.
— Другой на его месте обрадовался бы возможности унести ноги. А он даже слушать не хочет.
По лицу Евгения Адамовича пробежала усмешка.
— Не удалось убедить?
— Не знаю, кому это по силам. Я положил ему на стол проект постановления коллегии, завизированный начальником главка. Но для него нет авторитетов… Ведь должен же он понимать, что начальник главка не из пальца высосал идею консервации Устьинской ГЭС! Дана установка: переключить максимум капиталовложений с гидравлических станций на тепловые. Все согласны, один Набатов не согласен! Ну не все ли ему равно, что строить — гидравлическую или тепловую?.. Мы инженеры. Исполнители. Наше дело строить. Что строить, есть кому решать без нас!
