Его католическое величество король Карлос II проснулся раздраженным и усталым, будто вообще не ложился. До завтрака он едва ли проронил несколько слов - приказал лишь разыскать купцов, предлагавших сделку Диего. Даже известие о пожаре, чудом не спалившем город, не всколыхнуло его. Он по-звериному тревожно вслушивался в шум дождя за толстыми стенами и молчал.
Воздух, пронизанный серым светом, попадавшим в трапезную со двора, казался густым, как вода; горевшие в изобилии свечи только подчеркивали его неестественность. Придворные, стоящие у стены, были похожи на рыб в аквариуме; и он, Карлос II, его католическое величество, большеголовая рыба, одетая с ног до головы в черное, сидел, мрачно жуя, под малинового цвета балдахином и глядел прямо перед собой, поверх громадных псов, лежащих посреди комнаты. Там, куда глядел король, обычно располагались шуты, но сейчас было пусто.
Собаки, чуя запах пищи, нервно дрожали ноздрями - ждали подачки. Нервничали, ревниво следя друг за другом, и придворные: Карлос во время еды нередко беседовал с кем-нибудь из них, и это служило верным признаком монаршего благоволения; каждый надеялся, что король заговорит именно с ним.
И король заговорил...
- Где Себастьян? Почему я не вижу Себастьяна? - спросил он неожиданно громко.
Ему не ответили.
- Где Себастьян? - повторил он так громко, что вздрогнул, стукнув алебардой, гвардеец -у дверей.
- Где Себастьян?! Где?!
Ответа не было.
Карлос обвел трапезную мутными от гнева глазами, но больше ничего не сказал. Только сжал побелевшими пальцами попавшийся под руку бокал тонкого стекла.
Бокал хрустнул, и на скатерть сбежала капля благородной королевской крови.
