— Мелко плаваешь, — вмешался Санчир. — Великая империя дала Корее электричество! Построила железные дороги! На полях появились разумные машины! Великая империя опекает всех людей Кореи!
— А почему же позабыли моего отца? Он уже три года не может подняться с циновки. А помощи ни от кого нет. Его никто не навещает. Нет, пожалуй, вру. К нему изредка наведывается Санчир. Правда, он приходит не помогать, а досаждать… Вот и вчера ни за что обидел больного старика, ударил его.
Жандарм вопросительно поглядел на Санчира.
— Я не ударил, а оттолкнул его, потому что он оказал сопротивление, — доложил Санчир.
— Мы отвлеклись от главного, — сказал японец, поправляя очки. — Я непременно дам указание, чтобы позаботились о вашем отце. Но хочу заметить — Великая империя благосклонна к тем людям, которые отвечают ей взаимностью. А вы, говорят, отказываетесь служить нам? Отвергаете честь, предоставленную вам самим генерал-губернатором!
— Думаете, мне нравится таскать коляску? — сказал Юсэк. — Но чтобы служить в жандармерии, нужно иметь хорошее здоровье. А из меня какой жандарм? Любой мальчишка одолеет меня.
Японцу, по-видимому, надоело возиться с очками, он снял их и, повертев в руке, бросил на стол.
— Тайный агент, или, как мы еще называем — осведомитель, не обязательно должен обладать бычьим здоровьем. Достаточно иметь хорошую слуховую и зрительную память. — Заложив руки назад, он прошелся вокруг Юсэка. — Мы не случайно обратились к вам. Рикше приходится общаться с разными людьми, с вашими и иностранцами, которые любят прокатиться в коляске. Как видите, у вас колоссальные возможности! Это во-первых…
— Стало быть, я должен по-прежнему таскать коляску? — перебил Юсэк.
— Непременно! — воскликнул жандарм. — Иначе теряется всякий смысл.
— Понял, — кивнул головой Юсэк. — Но… у меня не будет формы. Не будет жалованья… А в чем тогда, как вы говорите, смысл?
— Вы должны гордиться, что служите Великой империи, которая заботится о судьбе вашего народа! — снова воскликнул японец.
Опустив голову, Юсэк задумался. Собственно, его не интересовали ни форма, ни жалованье, он искал причину, чтобы отказаться. Прямой отказ осложнил бы его отношения с жандармерией и, возможно, разрушил его планы, одобренные отцом. А не лучше ли пообещать, согласиться, а потом… А если без него они станут беспокоить старика?.. Не должны, ведь отцы не всегда знают, куда сбегают их дети.
— Хорошо, — сказал Юсэк, воодушевившись своей мыслью. — Что я еще должен делать?
