Эти мысли приходили Юсэку частенько, когда он лежал рядом с отцом на циновке. Не спал и старик. Возможно, он думал о том же? Или же вспоминал свою безотрадную юность, так похожую на жизнь сына?
После ухода Санчира прошло много дней, но старик ни разу не заговорил на эту тему. Он только жаловался на больные ноги, которые то опухали, то деревенели. А однажды утром он легко и без оханья поднялся с циновки, разбудил сына и, по-детски припрыгивая и хихикая, сказал:
— Юсэк! Ты погляди на своего отца! Погляди, как выплясывают его ноги! Скажи, не чудо ли это!
Это было непостижимо! Отец тянул его за руку, громко восклицая:
— Сын мой, я выздоровел! Возьму сейчас же коляску и пойду на улицу! Янбани пожалеют старую клячу и заплатят вдвойне!
Юсэку вдруг показалось — лачуга раздвинулась, стала выше. И светлей. И отец стал высоким-высоким. И сильным.
— Не лучше ли вам еще полежать, — сказал он, радуясь и беспокоясь.
— Ни за что! — ответил Енсу, часто дыша. — Хватит валяться. Мы пойдем на торговую Площадь! И ты сам убедишься, что все сделают ставку на старую лошадь…
Выбравшись из хижины, старик привычным движением впрягся в коляску и направился со двора. Вышедшая из своей лачуги Синай — она несла в чашке еду больному — так и выронила ее.
— Моя воля оказалась сильней недуга, — сказал Енсу. — Теперь мы плевали на нужду. Теперь нас опять двое. И Юсэку незачем искать другую работу.
— Значит, и я увижу моего мальчика! — обрадовалась Синай. — Я тоже живучая. Вороны живут долго. Я тоже в чудеса верю.
Енсу и Юсэк шли размеренным упругим шагом, как пара коней: одинаково высокие и худые. Они были счастливы, особенно сын. Ему даже не хотелось есть, и жандармы не интересовали его. Рядом был отец, бодрый и сильный, как прежде.
— Вот посмотришь — в мою коляску сядут раньше, чем в твою, — говорил отец.
И тут их окликнул вышедший из лавки мужчина. Рикши поспешно подкатили к нему коляски. Мужчина оглядел одного, другого, как обычно разглядывают лошадей.
— Мне нужно за город, — сказал он, тяжело опускаясь в коляску Юсэка. — Старик не дотянет.
Отец не обиделся, только растерянно поглядел на клиента: в нем он узнал ювелира, у которого служит Эсуги. Старик не мог ошибиться. Денними — мать Эсуги — привела его однажды к особняку этого господина, и они вместе, спрятавшись за забором, наблюдали за Эсуги и ее хозяином. Это был Хэ Пхари, известный своим богатством. Старик забеспокоился. Юсэк может случайно увидеть Эсуги. И тогда… ее бедная мать плохо подумает о нем: он не сдержал слово и выдал тайну. Может быть, догнать их и под каким-нибудь предлогом заставить господина пересесть в свою коляску?
