Я ушам своим не верил. Она опустила глаза, и я подумал, что она сейчас заплачет. Но она только поджала подбородок и затеребила салфетку в дрожащих руках.
– Нет ни одного человек на свете, кому я могла бы рассказать об этом. А кому? Маме, что ли? Мама мне, знаете, что говорит? Она говорит, я не понимаю, чего тебе еще надо. Она Мишу с самого начала обожала. Он ее подарками засыпал. К лучшим врачам устраивал, когда она болела. Водителя своего давал. Всегда к нам ее звал. Сам на вокзале встречал, сам провожал. А что еще пожилому человеку надо? Конечно, она его обожать будет. Ей же с ним спать не ложиться… Она-то и не помнит уже, что это такое. Папа у нас умер, когда Тема только родился, а до этого они, сколько себя помню, в разных комнатах ночевали. Она всегда с нами, с детьми, он у себя, на своем диване. Зато я, наоборот… из больниц не выхожу…
Она горько улыбнулась и покачала головой.
– Подругам тоже не расскажешь, зачем? Они только рады будут, что у меня хоть что-то в жизни не так. Алине нельзя, она маленькая еще. Верит в любовь, замуж мечтает выйти. Я, говорит, хочу, чтобы у меня все было как у тебя. Смешная такая…
Некоторое время она сидела в задумчивости. Я смотрел на нее, ошарашенный, и молчал. Когда она снова подняла лицо, я удивился, что глаза ее почти не изменились и были все такими же мягкими, медлительными.
– Я очень уважаю мужчин, которые способны отпустить женщину, когда все закончилось.
Она сделала паузу и посмотрела на меня со значением. Что я должен был сказать?
– Не мучить ее, не удерживать. Не шантажировать детьми. По-моему, в этом есть настоящая сила. Быть великодушным и означает быть сильным, как вы думаете?
Я только кашлянул в ответ и пожал плечами.
– Только этого, к сожалению, не узнаешь, пока не поживешь с мужчиной и не захочешь от него уйти… Вот вы такой, – глаза ее засияли, обдав меня лучистым улыбчивым взглядом, полным одобрения, восхищения и, не знаю, чего еще; мне даже стало неловко.
– Да ну что вы…
– Вы смогли отпустить жену, когда она попросила об этом. Вы великодушный.
– Просто у нас другая ситуация…
– Да, да! – с чувством сказала она, пропуская мимо мои попытки возразить. – Вы великодушный. Вы благородный. Вы настоящий мужчина…
Я не знал, что и сказать. Любой на моем месте испытывал бы гордость, и я не был исключением, так приятно было слышать эти слова от женщины, знавшей толк в отношениях и в жизни, но в ту же минуту меня как стрелой сразило другое чувство, куда менее приятное. Я ощутил, что и в этих ее словах, и во всем нашем разговоре начинает появляться что-то нехорошее, предательское. Слишком близкое у нас с ней выходило знакомство, слишком личные тайны она открывала мне сейчас, слишком горячо смотрела на меня, и от этого я чувствовал себя так, как будто предаю Алину.
