Монаха, прибывшего вслед за травницей на побережье, поселили в стоящем на окраине деревянном срубе. Хозяйка – вдовая Яная Сиг Риябо Отарик, бездетная женщина средних лет, и сама вела почти отшельнический, монашеский образ жизни. Она не ходила по гостям, не перемывала соседкам косточки, встретившись с кем-то из знакомых, предпочитая проводить все время в огороде или саду.
Листопад видел, что это нисколько не нравится ей, и женщина занимает себя делами только для того, чтобы отвлечься от тлеющего глубоко внутри ее одиночества. Самые задушевные беседы велись хозяйкой вечерами перед разожженным очагом с пятью разномастными кошками.
Трепет огня отражался в длинных зрачках внимательных глаз всегда понимающих ее слушательниц. И порой для подобных бесед совсем не надо было слов. Покачивалось кресло, мурчала на коленях кошка, позволяя почесывать себя за ухом, и мысли Яная Сиг текли куда-то и иногда даже казались высказанными.
Конечно, ее поведение донельзя раздражало односельчан, так что решение старосты подселить пугающего всех постояльца именно в дом Отарик можно было считать не случайным.
Однако Листопад вел себя тихо, и хозяйка, очень скоро привыкнув к его присутствию, почти перестала обращать внимание на странности в его внешнем облике. Только категорическое нежелание многочисленных кошек оставаться с гостем под одной крышей приводило ее в замешательство.
В ночь, когда травницы не стало, Листопад проснулся от видения, которое можно было бы назвать сном, если бы оно прекратилось в момент его пробуждения.
Раскрыв глаза и понимая, что смотрит в хозяйский потолок, не раз и не два покрытый побелкой, монах тем не менее отчетливо видел нависшее над собой темно-синее небо с распускающейся на месте луны серебряной розой. Звезд не было – на их местах сияли перламутром осколки кем-то несыгранных мелодий. Листопад знал, что не спит, но ему не казалось в тот момент странным, что можно видеть звук. Он протянул руку, чтобы прикоснуться к лепесткам нависшего над ним цветка. Монах почти коснулся его – зеркально отразились во множестве изогнутых поверхностей его пальцы. От холода его ладони запотели, туманом покрылся самый ближний лепесток, по которому слезой прокатилась капля.
– Ах… – выдохнул Листопад.
– Ах… – гулко ответила вселенная, и в следующую секунду пространство приняло свой привычный вид, отбросив монаха спиной вниз, в бездну. Прочь от розы, прочь от луны. Земное притяжение навалилось тяжестью. И ему вдруг стало нечем дышать.
