Это было волнующе-красиво, но когда загорелся красный фонарь и заверещал зуммер, Витя вздрогнул, а когда инструктор кивнул ему в направлении двери, под сердцем похолодело. Стоя на краю пропасти, Витя еще успел заполошно подумать «Господи, что же я делаю!» и осознал себя уже болтающимся под белым куполом, довольно быстро несущимся к земле.
Приземляясь, Витя сломал обе ноги. Одну в лодыжке, другую в голени. Помогая грузить его в «скорую», инструктор причитал:
– Не могу понять! На ровном месте, буквально на ровном месте! Не могу понять…
Она пришла к нему в палату в тот же день. Принесла апельсины, бананы и сок. Сказала:
– А я и не знала, что ты парашютист.
Витя не стал говорить, что это был его первый прыжок. А через несколько дней как-то так получилось, что он сделал-таки ей предложение. Она минуту подумала и сказала:
– Только при условии, что бросишь парашютный спорт!
Витя согласился. С радостью.
– Знаете, что я вам скажу, – дядя Вася задумчиво выпустил струйку дыма в листья тополя, под которым мы стучали костяшками домино. – Человеческая жизнь – это кот в мешке! Тебе её взяли да и всучили, не спрашивая, не объяснив, что это, зачем, чего с нею делать? Разница только в том, что от кота в мешке отказаться легко, а попробуй, откажись от жизни…
– Тьфу, на тебя, – разозлился Ферапонтов, – сидели, ничего такого – и на тебе, думай теперь!
– А ты не думай, – блеснул золотой фиксой в щербатом рту Витёк из соседнего дома, – рыба!!!
Детство кончается, когда приходит первая любовь. Я это точно знаю. Вот вчера ещё Наташка была соседской девчонкой, а жизнь была легка и беззаботна. А сегодня… Наташка знала, что она красавица. Знала, что выбор за ней. Теперь даже и в голову не придёт подбежать к ней, хлопнуть по спине и крикнуть: Натаха, айда купца давить, и бежать наперегонки к речке, сбрасывая на ходу футболку, треники и полукеды, чтобы с маху врезаться в прохладную воду и – наперегонки.
Наташка взрослела на глазах, обгоняя соседских пацанов-сверстников. У кого она научилась так тонко-иронично улыбаться? Эта улыбка моментально указывала тебе на твоё законное место – пацан!
Однажды она принесла во двор «голые карты», то есть карты, на которых королей, валетов и дам изображали голые люди. Тебе ещё рано, с улыбочкой сказала она, когда и я сунулся было посмотреть.
Это было безнадежно. Она нацелилась на взрослую жизнь, она метила в актрисы или, на худой конец, в манекенщицы.
Мы же друзья, говорила она, если я обижался, и от этого было только хуже…
