Ёжики кричат - Александр Ломтев

Дом был разбит, искорёжен, раскурочен. Выше пятого этажа от него остался лишь скелет, и через окна просвечивало небо. И всё же в нём теплилась жизнь. На втором этаже, на балконе — цветы в горшочках, цветастый ковёр на перилах, на высоком столике самовар. У самовара русский седенький старичок — сидит, пьёт из блюдечка чай и смотрит вниз. Разглядывая эту невероятную картину, я едва не грохнулся на груду кирпичей и торчащую из неё арматуру.

— Аккуратней, корреспондент! — придержал меня за рукав майор в набитой автоматными магазинами и гранатами «разгрузке», — так недолго и шею свернуть.

— Здэся, здэся! — махнула нам от подъезда полная чеченка в тёмных одеждах и чёрном платке, — здэся она.

Бабушка лежала на покосившемся козырьке над подъездом, и сразу было понятно, что упала она с пятого этажа, из окна с белыми тюлевыми шторами, которые, свисая из оконного проёма, слегка колыхались под ветром.

Милиционер-чеченец выбрался из окна подъезда на козырёк и склонился над мёртвой старушкой, а мы с майором и его бойцами начали осторожно подниматься на пятый этаж. Жилой на площадке оказалась лишь одна квартира. Двери остальных трёх были выломаны, а изнутри доносился нежилой запах плесени и тления.

В квартире, если не смотреть в окно, где торчали остовы домов на противоположной стороне улицы, не было ничего примечательного. Диван, круглый стол, сервант, какие-то фарфоровые безделушки и вязаные салфетки. Чисто, аккуратно и бедно. Ничем не отличалось от жилища какой-нибудь одинокой пенсионерки, скажем, в Арзамасе. Догнавший нас милиционер, бегло оглядев квартиру, сказал, вопросительно глядя на майора:

— Следов взлома и борьбы нету.

Потом подошёл к столу. На столе лежал листок бумаги, исписанный мелким корявым почерком. Сначала листок прочитал майор, потом чеченский милиционер. Потом майор протянул листок мне:

— На, читай, корреспондент. Я едва разобрал почерк: