– И часто ты с ними встречаешься?
– Каждый день. Вернее, каждую ночь.
– И знаешь, как кого зовут?
– Большинство – да… – Реттиг откусил кебаб, – но все время появляются новые. Кто-то уходит, кто-то приходит на его место.
– Но старожилов-то… если можно так сказать… старожилов… ты, наверное, знаешь, правда?
Реттиг предостерегающе поднял руку:
– Не все сразу. Мы можем, конечно, поговорить о наших гостях, но сначала… сначала ты должен определиться.
– Определиться… с чем я должен определиться?
– Хочешь ли ты нам помогать.
Ян отошел к стене:
– Тогда расскажи чуть побольше… «У Билла» ты намекнул что-то насчет запретов…
Реттиг кивнул:
– Об этом и речь. В Патриции – жуткая бюрократия. Особенно в закрытых отделениях. Там управляет денбез.
– Денбез… – Ян вспомнил, что он сам дошел до этого дурацкого сокращения. Ночбез – денбез. – Твои коллеги в дневное время? Дневная безопасность?
– Йепп. – Реттиг завел глаза к потолку. – Больные не имеют права писать, кому хотят, их почта проверяется. Им нельзя смотреть ТВ, нельзя слушать радио, их все время обыскивают.
Ян понимающе кивнул – он вспомнил, как проверяли его сумку на входе, когда он приехал в первый раз.
– Люди устают. Просто-напросто устают от постоянного контроля. Мы с ребятами много об этом говорим. Спокойные больные имеют право на контакт с окружающим миром.
– Ты так думаешь?
– Хотя бы через письма… им же пишут письма. Родители, друзья, сестры и братья. Но денбез перехватывает письма. Или вскрывает… перлюстрирует, говоря по-научному… Нам нужна твоя помощь.
– А что я могу сделать? – Ян внимательно посмотрел на Реттига. – Никто из подготовительной школы не имеет доступа в больницу.
– Как это не имеет? – быстро спросил Реттиг. – Ты имеешь, Ян… ты и твои дети.
Он ждет возражений, но Ян молчит.
– Вы имеете право входа в комнату свиданий фактически бесконтрольно… там нет ни камер, ни проверок. А по ночам в комнате никого. Туда может прийти кто угодно и спрятать где-нибудь пачку писем… писем, которые я могу захватить и пронести в больницу.
Ян быстро оглянулся – ему показалось, что за спиной у него стоит доктор Хёгсмед.
– А письма? Откуда приходят письма?
– Оттуда, где их пишут, – пожал плечами Реттиг. – Пачки писем приходят каждый день. Большинство скрывают от больных. Но у меня есть приятель на почте, он работает на сортировке. Здесь, в городе. Он уже начал откладывать письма… он их не читает, конечно, но принцип простой: письмо написано от руки и адресовано в клинику Санкта-Патриция. Откладывает, а потом передает их мне. – Реттиг довольно улыбнулся, но Ян не стал улыбаться в ответ. – Но я сам не могу ничего пронести в больницу. Нас проверяют.
