Слайды закончились, шторы подняли, и я пошла искать Уотсона среди яблоневого сада. Я вспомнила о своем прошлогоднем путешествии по Миссисипи. Мы с Могенсом Шу, датским психиатром, которого следует благодарить за введение лития в лечение маниакально-депрессивного заболевания, решили пропустить дневную сессию Американской психиатрической ассоциации и воспользоваться преимуществами жизни в Нью-Орлеане. Лучший способ это сделать – прокатиться на лодке вниз по Миссисипи. Был чудесный день, и после обсуждения самых разных тем Могенс обратился ко мне с прямым вопросом: почему я выбрала именно аффективные расстройства? Он поймал меня врасплох, и, наверное, это было написано на моем лице. Тогда Могенс переформулировал: «Давай сперва я отвечу». Он рассказал мне обо всех случаях депрессии и маниакально-депрессивной психоза в своей семье, о том, как они были разрушительны и как много лет назад он взялся за отчаянный поиск медицинской литературы, которая предложила бы новые, экспериментальные методы лечения. Когда в 1949 году в малоизвестном австралийском журнале была впервые опубликована статья Джона Кейда о роли лития в лечении острой мании, Могенс ухватился за эту идею и немедленно начал клинические испытания, чтобы определить эффективность и безопасность этого препарата. Он с легкостью говорил об истории психических расстройств в своей семье и подчеркивал, что у него была сильнейшая личная мотивация для исследований. Он дал понять, что подозревал у меня схожие причины.
Я была ловко поймана, но в то же время почувствовала облегчение. И решила честно рассказать о своей семье. Вскоре мы вместе рисовали наши родословные на бумажных салфетках. Я была впечатлена, сколько в моем рисунке черных значков (и тех, которые вполне могли быть черными). К примеру, я знала, что двоюродный дед провел почти все взрослые годы в психбольнице, но не знала его точного диагноза. Маниакально-депрессивное заболевание проявлялось время от времени во всех известных мне трех поколениях по отцовской линии. Лист был испещрен звездочками, отмечающими попытки самоубийства. Материнская линия, напротив, была образцово чиста. Не нужно быть большим знатоком человеческих душ, чтобы заметить, какими разными были мои родители, но это было очень яркое доказательство – в прямом смысле черным по белому. Могенс, рисовавший собственное семейное древо, заглянул мне через плечо и был впечатлен количеством больных. Смеясь, он признал себя проигравшим в этом соревновании. Он заметил, что кружок, которым я отметила себя, был черным со звездочкой – как это удивительно, свести личную трагедию к банальному значку! Мы долго говорили о болезни, литии, побочных эффектах медикаментов, моей попытке самоубийства.
