— Про вашу я говорю, товарищ дирижёр, про умственную, про интеллектуальную силу… Понимаете? Про неё! — Воскликнул полковник и начальственно рубанул рукой воздух. — Всё! Объясняю обстановку: всех музыкантов немедленно вернуть… решается честь наших войск, и моя… Я за командира остался, он в курсе… Итак…
Дирижёра как ознобом передёрнуло.
— У меня вечером поезд… — сообщил он полковнику свою новость.
— Какой поезд, какой вечер, отставить! У вас ни одной минуты лишней… — вскричал товарищ полковник. — Не понимаешь? Бери телефон, звони всех немедленно назад… Вам работать надо, готовиться.
Полковник, как-то неожиданно даже для себя, легко заменил местоимение «нам», на «вам». Из чего получилось, что не он теперь отвечает за проблему, а дирижёр. Да, да! И нервничать сейчас должен был не товарищ полковник, а товарищ дирижёр. Удивительная ситуации, странная. Полковник нервничает, а ответственный за мероприятие — лейтенант — удивительно спокоен. Поразительно спокоен. Невероятно спокоен. Как это, почему? Он же сейчас должен — теперь, в смысле — как белка крутиться, как… неужели это не ясно? — Вы не понимаете остроту и важность ситуации, товарищ лейтенант?
Лейтенант не понимал, вытаращив глаза, немо завис, как на люфт-паузе… И музыканты срочники тоже, раскрыв рты, перестали наводить чистоту, с мокрыми тряпками в руках, стоя на стульях, замерли… В удивлении застыли и портреты композиторов, на стенах.
— Кому звонить, им? — всё ещё не по-военному недоумевал лейтенант. — Так они уехали. Звонить бесполезно. Сегодня понедельник, товарищ полковник, уже 14.37. а мы в 10.00 отключили телефоны — так договорились — чтобы не беспокоить. Следующий сеанс связи ровно через неделю с 10.00 до 11.00. Всё. Отпуск же, товарищ полковник, отпуск. Целый год люди ждали! А что случилось? Что за пожар? Я не в курсе.
— Какой пожар, тьфу-тьфу, — сплёвывая через плечо, полковник быстро оглянулся. — Этого нам только не хватало. Никаких пожаров! Мы победить должны, вот в чём!
Дирижёр удивлённо вскинулся, даже шею вытянул.
— Ой, неужели снова Стокгольм?!
— Какой Стокгольм… — Ульяшов в сердцах рукой обречённо рубанул. — Авиаторов…
— Каких авиаторов…
— …Американских? — Подал голос сержант Смирнов. Голос с подоконника прозвучал в контрастном с полковником регистре, восторженном. Там где-то, за бугром, Смирнов запросто мог встретиться со «своей» Кэт. Катрин. Неужели?! Вот радость!!
Ульяшов нервно дёрнул головой.
— Забудьте, Смирнов, а ещё лауреат… Наших, авиаторов, российских.
