— Это мы вызывали, — сказал Артем, открывая дверь, — просто телефон сел.
— До Охтинского? — спросил водитель, смуглый, красивый парень, с интересом оглядывая их компанию.
— Да, до Охтинского.
— Ну, тогда поехали, — выворачивая на шоссе, улыбнулся он, — а что у вас с парнем?
— Доигрался, — мрачно ответил Артем, — стащил травмат у меня.
— А, — кивнул водитель, — а что у тебя?
— «Оса», — не задумываясь, назвал Артем единственный известный ему травматический пистолет.
— А у меня ТТха. Один в один, хоть банки грабь! — и он довольно засмеялся.
«О господи», — подумал Артем и безо всякого веселья улыбнулся и кивнул.
Они ехали той же дорогой и, когда впереди показалась патрульная машина и знакомая фигура гаишника подле нее, Артема охватило неприятное дежа-вю.
Однако на этот раз все прошло иначе, причем самым кардинальным образом. Когда до поста оставалось метров сто, патрульная машина вдруг взорвалась огромным черно-желтым цветком, гаишника выбросило куда-то за обочину, а само такси ощутимо тряхануло. Водитель резко затормозил, колеса заскользили по мокрому асфальту. Из придорожной рощи к телу гаишника быстро заскользили две черные тени.
— Ты что? — схватил таксиста за плечо Артем, — погнали!
Парень сдавленно кашльнул, но послушно надавил на газ. В зеркале заднего вида двое в черном тормошили тело гаишника, стягивая с него автомат. Вся сцена быстро уносилась назад.
— Курить у вас можно? — спросил Артем, откидываясь на спинку сиденья.
— Можно, — подумав, согласился водитель, — мне тоже прикури… Ну, ни фига себе, — наконец выдохнул он.
— Ага, — согласился Артем, — вы как? — обернулся он к детям. Танатос сидел, и даже под повязкой видно было, что он улыбается. Девочка, кажется, тоже еле сдерживала торжествующую улыбку.
— Все в порядке, — весело сказала Гипнос, — мы в полном порядке.
— Во дети, — с ноткой зависти заметил водитель, — им это как стрелялки.
Артем чуть пожал плечами, сосредоточившись на колечках из дыма. Кольца (как всегда) не получались.
До Охтинского доехали в молчании, по грязным исколдобленным улочкам старых рабочих кварталов, под стремительно темнеющим небом.
Водитель молча забрал деньги и тут же унесся прочь, оставив Артема и детей перед запертыми воротами кладбища.
Артем закурил, выпустил дым к бледным вечерним звездам.
— Пошли, что ли, — вздохнул он, — чувствуешь что-нибудь? Тебе здесь и правда лучше?
Мальчик кивнул.
— Пошли тогда, — повторил Артем. За воротами, за скучными рядами надгробий темнела приземистая сторожка. Свет не горел.
