— Так идем наконец? — спросила Гипнос.
Артем выбросил окурок, затоптал разлетевшиеся искры, — пошли.
И теперь — бах, бах, бах! — молотил он по выкрашенной зеленой краской деревянной двери, а за его спиной ждали дети, и было холодно, и белел между деревьями не стаявший снег, и некуда больше было идти.
Наконец дверь распахнулась. Из темноты, пахнущей потом и водкой, выплыло красное, раздутое лицо Андрея. Со времени их последней встречи он еще больше растолстел и огрубел, а сейчас был пьян и походил на помесь льва и обезьяны. Всклокоченные сальные волосы вились вокруг красного, обросшего жидкой порослью, лица и, змеясь, прятались в темноте.
Андрей улыбнулся, и лицо его расплылось, будто подтаявший шарик мороженого.
— Тема, — тихо засмеялся он.
Артем шагнул в сторону, и кладбищенский смотритель увидел детей.
— Ого, — сказал он, — твои, да? — и снова захихикал.
— Мои, — сдержанно ответил Артем.
— Проходите, — сказал Андрей и скрылся в темноте, оставив дверь нараспашку.
— Пойдемте, — обернулся Артем к детям. В темноте уже нельзя было различить лиц, но ясно чувствовались их страх и неуверенность.
Артем взял близнецов за руки и решительно двинулся в душную, клубящуюся темноту. Они прошли коротким коридором (под ногами что-то хрустело), из открытой двери в спальню Андрея чуть светил раскрытый ноутбук. Артем мельком взглянул на экран — там извивался в тисках худой бледный мужчина в маске. Над ним стояла женщина в длинном черном одеянии. То ли порнография, то ли фильм ужасов.
Других вариантов по-прежнему не было, но Артем подумал, что, может, и не стоило приводить сюда детей. Может, лучше было бы даже на улице переночевать. Андрей что-то слишком уж быстро катился по наклонной.
Впереди вспыхнул хищный желтый свет.
— Вы его не бойтесь, — тихо сказал Артем, — он безобидный, хоть и противный.
Левую руку тихонечко пожали. Кто шел слева — Танатос или Гипнос — Артем не помнил.
В кухне — тесной, истончившейся от чересчур яркого электрического света комнатке — стоял непокрытый деревянный стол (с тремя бутылками дешевой водки, горбушкой черного хлеба и старенькой лакированной солонкой на нем), маленький холодильник, чем-то неуловимо напоминающий первый «Запорожец» и несколько офисных стульев. Единственное окно было плотно занавешено черным бархатом. При виде этого бархата Артем вспомнил школьные жертвоприношения Андрея, и ему почему-то стало смешно.
— Пить будешь? — спросил Андрей.
— Давай детям что-нибудь придумаем сначала.
