Юстас легко спрыгнул с бортика, — прощай, Коля. Живи долго, не умирай — плохо там, доложу я тебе. Может, только таким, как я… Самоубийцам. А может, и всем. Не знаю. Чем я мог — помог. Но вы дурью не майтесь, по три желания на человека. А вы уже сколько потратили?
Голос его в протяжение этой речи менялся, и сам он, подходя к Коле, как-то несоразмерно увеличивался.
И на прощанье хлопнул Колю по плечу уже Петя — такой, каким Коля его никогда не видел — с отросшими волосами, с увеличившимися будто и потемневшими глазами, с истончившимися чертами лица, выражавшими красоту и страдание.
Шелестнула шторка. Все.
Коля медленно, весь сотрясаемый быстрой дрожью, залез в горячую воду, включил напор посильнее и только тогда, в пару, рокоте и плеске, разрыдался.
Через полчаса, чистый, серьезный, с топорщившимся мокрым ежиком, он вылез из ванны.
Аня сидела тихая, опустив глаза. В руках у нее были какие-то разноцветные тряпки, вокруг валялись пакеты.
Коля опустился рядом с ней.
— Ты видела, да?
— Да. Он попрощался со мной.
— Со мной тоже.
Он помолчал немного и неуверенно добавил, — значит, все хорошо.
Аня подняла глаза, улыбнулась, вытирая слезы, — да, конечно. Я, кстати, еще одно желание проебала. Успела, дура, шмоток попросить.
— Не парься, — сказал Коля, — это все мелочи. Выпьем?
Они выпили по бокалу вина, вяло поковыряли салат.
— Пойдем наверх. Переоденемся и проведаем твой Мерседес.
— Пошли.
Зеркала у них не было и только взаимные комплименты — большей частью иронического характера — помогали оценить обнову.
— Красавец, чо. Герой-кавалерист.
Коля надел модные в те годы галифе, серую олимпийку и легкую кожанку. Сам он прежде нещадно издевался над любителями подобного стиля.
— Ничего ты в мужской красоте не понимаешь. Вырасти сначала, а потом комментируй, — чуть смущенно ответил он.
Аня выразительно хмыкнула и Коля стремительно покраснел.
— Ну, пошли искать нашу тачку?
— Давай только накинем плащи, — сказала практичная Аня, — а то изгваздаемся, пока вылезем.
Коля с сожалением натянул поверх своего ультрамодного наряда полиэтиленовый плащ, пестрящий названиями магазинов, в которых он никогда не был.
Искать машину не пришлось — новенький серебристый седан стоял прямо у люка в тихом дворе старого брошенного дома, где они обычно выбирались на поверхность.
— Ого, — сказал Коля. Все-таки ужин, шмотки, ванна там — это одно, а машина — совсем другое.
Он подошел к автомобилю и попытался открыть двери, но не нашел даже замочной скважины.
