— Ну как, не надумали, Владимир Алексеевич?
— Нет. А вы, Сергей Геннадьевич, так и не ответили. Что вы здесь делаете? Сидели вы в равелине, там же и скончались.
Нечаев улыбнулся, — дух витает, где хочет… Слышали небось такое изречение? А вообще-то, вам не все равно? Я здесь и готов помочь, это главное. А что до остального… Мне нет никакой охоты опровергать те нелепости, что насочиняли о посмертной жизни трусы, — он помолчал, — я здесь.
Башня, широкий двор, дым, столбом поднимающийся в темное небо. Вова отвернулся. Дима читал «Коронацию» — из Акунинской серии о приключениях Фандорина, сыщика-джентльмена, Абу крутил четки, Женя готовил.
Из-за двери доносились крики — сегодня собирали большой этап, разгружали Кресты перед приездом комиссии из Европы. Бегал Сеня, бывший нацист и террорист, а теперь первый друг оперчасти.
— Давлетбаев?
— Магомет Сулумбекович!
— Завтра в Горелово!
— Коссинский!
— Евгений Олегович!
— Завтра в Горелово!
— Пужин?
— Иван Николаич!
— Завтра в Горелово!
— Вот бы тебя, Женя, в Горелово, — не отрываясь от книги, сказал Дима, — там бы тебя живо побрили.
У Жени были длинные волосы, а Абу еще заставил его отращивать бороду.
— И хорошо, если только голову, — добавил Вова. Дима рассмеялся, Женя делал вид, что ему все равно.
— Ты что молчишь, придурок? — спросил Абу, — тебе такое говорят, а ты молчишь.
Женя пошевелил губами, издал пару невнятных звуков. Он сосредоточенно помешивал кипятильником густое варево в пластиковом ведерке.
— Ты понимаешь, что они имеют в виду?
— Да…
— Тогда чего ты молчишь? Или тебе это нравится все? Я смотрю, с тобой и правда что-то не то, — он на мгновенье отвернулся от Жени и весело подмигнул Вове.
— Но это же шутки…
— Какие шутки? Здесь нет шуток, запомни уже. Не возражаешь, значит — согласен. Все, можно ебать.
Женя молчал.
— Да не молчи ты, понял?
— Я понял, просто я готовлю.
— Ладно, парни, хватит, — примирительно сказал Вова, — для нас же человек готовит.
— А надо его подучить, — ответил Дима, — не дай бог, и правда в Горелово поедет. Такой вот, как сейчас.
— Это пиздец, — засмеялся Абу.
Вова пожал плечами и отвернулся к окну. Черные трещинки на желтых прутьях решетки… Ус, кусок уха, нос…
— Так как же, Владимир Алексеич?
Вова опустился на шконку. Сколько можно? Как все надоело, и камера эта, и рожи эти, и этот вот, со своим побегом.
Сегодня Вову возили на суд. Очередные два месяца. Иного он и не ждал, но все равно не весело.
— И куда ты меня увезешь?
