Рана загноилась. Конечно, нелепо, но после улитки из сна, Артем, сам того не замечая, ждал чудесного выздоровления мальчика — в книжках-то герои никогда не болеют и ранами долго не маются. Однако дырки были точно те же, только на почерневших краях выступили прозрачные капельки гноя. Жар усилился, мальчик лежал в полубреду. Говорить он не мог — язык сильно распух — и только невнятно стонал.
Испуганный Артем промыл рану, влил в глотку мальчику растворимую аспиринку и на этом его идеи закончились.
— Ты можешь помочь? — шепнул он Гипнос.
— Нет. Могу только снять боль и все, — девочка сидела притихшая, очень маленькая и серьезная.
— А он сам? Может что-нибудь?
— Может, — кивнула она, — но тут не поможет.
— Что он умеет?
— Показать человеку его смерть. Все.
— Даа, — протянул Артем, — значит, нужен врач. Да еще такой, чтоб не позвонил в милицию, увидев его раны.
Знакомых медиков у Артема не было. Да и вряд ли он сумел бы объяснить ситуацию даже знакомому.
— Можно попробовать у этих, которые аборты делают, — вдруг сказала Гипнос, — они же иногда незаконные делают. На запрещенных сроках — испугаются полицию вызывать.
— Они не приедут, надо самим везти. А везти не на чем.
— Там ему лучше будет, — тихо возразила Гипнос, — где детей убивают. Он же Танатос, — еще тише продолжила она.
Артем молча смотрел на нее; девочка сидела, опустив глаза. Вязкая, глухая тишина окутывала комнату. Молчали — сколько, Артем не мог бы сказать, — и вдруг затрещал дверной звонок.
На пороге стоял давешний человечек в оранжевой дворницкой робе.
— Там полиция приехала. С собаками, — вместо приветствия сказал он, глядя как-то сквозь Артема.
— И что? — стараясь не выдавать себя, отвечал Артем.
— И ничего, — вдруг озлобился человечек, — к вашей двери кровавый след вел. Я, конечно, стер, но ведь они с собаками…
— Какой еще след? Убирайтесь! — заорал изнервничавшийся за день Артем и захлопнул дверь. Он был как бы не в себе. «Провокатор, провокатор, как при царе», — шептал он, выходя на кухню. Но под окнами, действительно, стояло несколько новеньких полицейских фордов. Артем почувствовал, что как никогда близок к обмороку.
Снова затрещал звонок. Артем бросился к дверям.
— Дайте какой-нибудь дезодорант. Или лучше освежитель воздуха, — опять не глядя в глаза, презрительно сказал человечек. И, видимо, не удержавшись, бросил вслед Артему, — хоть бы спросил, кто звонит!
Не зная, куда себя деть и что делать, Артем стоял в дверях и ждал маленького дворник. Снизу раздавалось резкое шипение освежителя, шаркающие шаги. Время от времени человечек то ли бормотал себе под нос, то ли мычал какую-то неясную мелодию.
