Софи устроилась в садовой беседке и погрузилась с головой в русскую грамматику.
Сидящий рядом Эдвард Хенвелл любовался ее очаровательной фигуркой в темно-синем платье с белой шемизеткой (как сказала бы Милли) и высоким воротом, отороченным узким кружевом. Шляпка из тосканской соломки с темно-синей лентой очень шла ей. День для раннего лета выдался жарким, и Софи наслаждалась солнцем. Девочки были заняты чтением с мадемуазель Альберт. Фрейлейн Браун, пристроившись поодаль, под липой, с кружевом в руках, время от времени поглядывала на парочку в беседке.
— Закрывайте вашу книгу, мисс Софи, — велел мистер Хенвелл. — Вам скоро проводить урок английской истории. Почему вы не позволяете себе побыть хоть немного праздной?
— Я не люблю праздность.
— А я, наоборот, обожаю.
Губы его растянулись в полунасмешливой улыбке, так раздражавшей Софи. Она закрыла книгу и холодно заметила:
— По-моему, вы весьма усердный человек. В противном случае вы вряд ли надолго задержались бы на службе у князя. Несмотря на всю его доброту, он требовательный хозяин.
— Вы так наблюдательны, мисс Софи.
— Я бы предпочла, чтобы ко мне обращались «мисс Джонсон».
— Почему вы так суровы со мной?
— Видимо, потому, что мне не нравится фамильярность.
Мистер Хенвелл улыбнулся:
— Вы очаровательны, когда сердитесь, мисс Джонсон. Однако оторвитесь на минутку от вашей русской грамматики. Уверен, у Маши теперь нет проблем, при объяснении с вами.
— Мы можем немного поговорить. Я очень благодарна вам, мистер Хенвелл. Вы прекрасный учитель.
— А вы удивительная ученица. Нет, пожалуйста, не возражайте. Я только хотел сообщить вам, что завтра вы займете мое место в Петергофе.
— В Петергофе? Мне не давали такого указания. Петергоф где-то за пределами Петербурга, верно?
— Да. Каждое лето Елена Петровна снимает там дачу. Зачастую туда на летний отдых приезжает двор и весь высший свет.
— Но что я буду там делать?
— Это лишь на один день. Князь хотел взять Алексиса, но он приглашен к графине Ланской — к ней приехал внук. Так что вы будете находиться при девочках. Они едут с князем.
К ним подошла фрейлейн Браун.
— Вы говорите о Петергофе? — Она широко улыбнулась. — Я тоже еду туда. Я сама хотела известить вас об изменении планов, но, как вижу, мистер Хенвелл опередил меня. О, я не стану бранить его за этот маленький триумф! — Губы немки изогнулись в жеманной улыбке, а Софи едва смогла подавить раздражение. Она вспомнила слова князя: «В доме, где полно женщин…» Он ничего больше не сказал, но Софи его прекрасно поняла.
