– Спасибо, Джером. Спасибо за преданность дяде.
– Жаль, что я не могу сделать больше, господин Николас. Очень сожалею. Но вы должны понять ситуацию.
– Боюсь, именно этого я никогда не смогу ни понять, ни принять, – проворчал Николас, стараясь подавить нарастающий гнев и чувство глубокого разочарования. – Мне жаль, что я поставил тебя перед таким выбором. Больше я этого не сделаю. Прощай, Джером.
Резко развернувшись, он быстро прошел по коридору, не обращая внимания на любопытных слуг, которые выглядывали почти из-за каждого угла, затем едва ли не бегом спустился по лестнице и вышел из дома. Ему удавалось сохранять твердую походку и прямую осанку до тех пор, пока он не оказался в безопасной глубине леса. А потом, скрытый густым кустарником, Николас упал на колени и начал колотить кулаками по земле.
– Почему?! – гневно закричал он, и его крик эхом прокатился по лесу. – Боже, объясни мне! Прошу, объясни!.. – кричал он срывавшимся голосом. – Господи, где Твоя всемогущая справедливость?! Сначала ты забираешь моих родителей, потом тетю, а затем спускаешь на меня Жаклин де Гир! Неужели недостаточно позволить ей разрушить мой дом и опорочить мою честь?! Тебе нужно было лишить меня и моего дяди?! Иногда я задаюсь вопросом: Господи, зачем Ты вызволил меня из морской пучины, если после этого творишь со мной такое?!
Николас медленно наклонился и коснулся лбом земли; его тело содрогнулось, но не от рыданий, а от тщетного гнева. Несколько успокоившись, он поднялся на ноги, отряхнул одежду и направился к конюшне. Оставалось лишь сесть в седло и умчаться – умчаться отсюда побыстрее, чтобы никогда больше сюда не возвращаться.
– Николас, что случилось?! – воскликнула Джорджия, когда он появился в дверях.
Бледный как мел, муж лишь кивнул ей и стал подниматься по ступеням. Джорджия замерла в раздумьях… Конечно, дело было не в Сириле – тот ушел незадолго до возвращения Николаса, окончательно испортив ей день. Наверное, плохое настроение мужа было как-то связано с дядей. Но, возможно, все дело в Рэйвенсволке – это поместье всегда так влияло на людей. Как бы то ни было, Джорджия была напугана; она никогда еще не видела Николаса таким мрачным. А ведь сегодня утром он был так беззаботен, так весел! Бинкли, вероятно, понял бы, что произошло, и знал бы, как сейчас поступить. Но, увы, он был в отъезде… Ах, что же ей делать?!
Джорджия наконец взяла себя в руки и, поднявшись наверх, решительно постучалась. Спустя несколько долгих секунд Николас открыл дверь. Волосы его были влажными, и капельки воды все еще стекали на расстегнутый воротник рубашки. Полотенце же висело на плече.
