— Не выношу пафос!
В двери появилась физиономия Трухарта, выражающая неисчерпаемое рвение.
— Прошу прощения, лейтенант, к вам Надин Ферст.
— Она здесь?
— Так точно, сэр. Бакстер прогнал ее от вашего кабинета, но она расположилась вместе со всеми нами. Мы не знали, как вы на нее прореагируете.
— У нас все, Пибоди?
— Все.
— Пришлите ее сюда, Трухарт.
— Слушаюсь, лейтенант.
— Ей положено находиться на Невисе или еще где-то, где пальмы и песочек, в обществе племенного производителя по кличке Бруно.
— Это тот, с развитым брюшным прессом? Она рассказывал мне про него у тебя на дне рождения.
— Да, пресс у него, похоже, что надо. Ладно, я с ней разберусь. А ты займись теми, чьи имена уже прислала Мира. Позаботься, чтобы у всех были данные, чтобы начать работу.
— Уже бегу.
Пибоди бросилась к двери, но оттуда как раз появилась Надин в сверкающих сапогах до колен, в облегающих черных брючках, в маково-красном свитере под распахнутым пиджаком, с меховой шубкой в руках.
— Тут у вас минус пять и вероятность пурги к вечеру. На острове в момент моего отлета было плюс двадцать восемь и ослепительное солнце. Твои копы не пускали меня даже с этим. — Она бросила на длинный стол красивую коробку. — Двойные шоколадные кексы, мечта копа.
Отвергнуть лакомство?! Неужели ее копы перерождаются на глазах?
— Пибоди, захвати это с собой и угости ребят. С ума они, что ли, посходили — отказываться от шоколада?
— Сначала я угощусь сама, а то они мне ничего не оставят. Мои любимые!
— Только что сделаны, может, еще теплые, — поддала жару Надин. — Приятного аппетита, Пибоди.
— Как провела Рождество, Надин?
— Недурно, а ты?
— Тоже. — Поймав укоризненный взгляд Евы, Пибоди схватила коробку. — Еще увидимся!
Надин бросила свою шубку на стол и водрузила рядом с ней полосатую, как зебра, сумку размером с контейнеровоз — рождественский подарок Евы.
— Тут варят нормальный кофе? — Она указала на автокухню.
— Нет.
— Паршиво.
— Где Бруно?
— Дуется. Не знаю, пришло ли время проявить вкус и найти подходящий подарок, который обозначит расставание. Он — чудесное развлечение, пока я решаю, что для меня важнее — продолжить развлекаться или поставить точку. Я еще настроена на развлечение. Но хватит про меня. Что у тебя нового?
— Ничего такого, из-за чего тебе стоило бы возвращаться.
Надин достала из своей огромной сумки-зебры папку.
— Здесь письма мне, связанные с книгой и с фильмом. Я уже все просмотрела и отсеяла тех, кто никак не может быть вовлечен: четырнадцатилетнего мальчишку, женщину, недавно отметившую свое столетие прыжком с парашюта, ученого, занимающегося алеутами. И еще некоторых. Я знаю в этом толк, Даллас.
