Правда, рождённая вовсе не в казачьих землях, а в
местах не столь отдалённых, где по указу Его Императорского Величества Леонида Первого нёс службу государеву мой батюшка, я о донских
казаках знала лишь в теории, а вспоминала лишь тогда, когда меня, расшалившуюся
и не желающую признавать над собой никакой власти, ставили в угол коленками на
горох.
Тогда я громко вопила о
сатрапах, кои лучше пусть сабелькой вострой мне голову с плеч снесут, но не
унизят честь казацкую!
Батюшка, впадавший в пароксизм хохота, тут же вынимал
растрёпанное и зарёванное чадо из угла, и, шлёпнув для порядку, давал мне
добрый кус шоколада, после чего передавал меня бонне,
швейцарке мадемуазель Годо...
В дверь, низко согнувшись, вошёл бедно одетый бледный
слуга со следами явного и постоянного недоедания на измождённом лице и тем
прервал мои сладостные детские воспоминания, заставившие уронить на батистовый
платочек с фамильным вензелем сладкую чистую слезинку. Поставив на столик
пышущий жаром самовар и сняв с левой руки снизку больших
и свежих калачеевских баранок, он
молча замер у двери с вечным "чегоизволитес"
на лице в ожидании момента, когда мой спутник, добрейший доктор Пруденс, отвернувшись от его взгляда, нащупает в поясе пару
мелких монеток "на чай". Получив с доктора, он, чуя
в Пруденсе иностранца, представился на заграничный
манер, склонив голову с покрытым перхотью пробором: "Vitalik-ssss". И растворился в воздухе...
Путешествие началось. Мы с доктором прихлёбывали
ароматный индийский чай чаеразвесочной фабрики купца первой гильдии Бронштейна
с эмансипированным названием "Работница", жевали баранки, а доктор, в
перерывах между шумными глотками, читал вслух месячной давности газету социалистов-межрабпомовцев "Русская
Правда", сообщавшую о мерах партийного свойства по внедрению в среду
рабочих ткацких мануфактур трезвого образа мысли и повседневной жизни. Читал
он, как обычно, с ужасным акцентом, и под мерное покачивание брига и мерное
покачивание же докторских речевых периодов, я заснула, даже не сняв ботинки и
не расстегнув крючки лифа.
Оттого мне снились мускулистые рыбы в папахах и
бурках, грозно разевающие беззубые рты и пучащие синие-синие глаза, взглядами
же указующие на кумачовый транспарант с надписью: "Пьянству - бой! Бог - с
тобой!"
Глава 3
Проснулась я от звука корабельного колокола.
Заботливый спутник мой приготовил необходимое для утренних процедур: таз с
холодной водой и патентованную мятную палочку для освежения зубов и дёсен (как написано было славянской вязью на целлулоидной её упаковке).
