***
От Ростова до Святых Гор мы отправились по железной
дороге, и путешествие это не оставило ярких впечатлений, кроме, разве, новинки
дорожных услуг - кубических кусочков пиленого сахара, подаваемого к чаю.
Сахар этот полагалось по железнодорожным обычаям
потреблять внакладку, а чай непременно должен был быть с лимоном. Так,
прихлёбывая эту новинку, я и проскучала у окна, разглядывая
мелькавшие мимо на бешеной скорости в тридцать пять вёрст в час
деревушки и отражавшие сначала месяц, а поутру - свет солнца, речушки и пруды,
местными называемые ставками.
От станции нам предстояло преодолеть ещё около сорока
пяти вёрст на лошадях. Степь вокруг нас была унылой и скорбной, похожей на
дряхлую старуху, мечтающую оставить навсегда сию юдоль слёз, но не могущую
дождаться своего часа. Седой ковыль колыхался под ветерком и со скрипом
вдавливался в землю каучуковыми колёсами.
Путешествие, казалось, превратилось в Вечность, и
что-то во мне подсказывало, что снова и снова взойдёт и закатится солнце, снова
и снова возница будет гнать по степи заморенных лошадок, окружённых роем
слепней.
И так будет продолжаться, пока тела наши не сморщатся
под палящим солнцем, и мы будем улыбаться этой бесконечной степи мёртвым белым
оскалом, а возница-скелет так же неустанно будет взмахивать плетью, погоняя
мумии высосанных слепнями до донышка лошадей...
Морок прервался неожиданным появлением леса, с каждой
минутой густевшего и становившегося выше.
Дорога пошла в гору, затем вдруг обрушилась вниз;
лошадь понеслись вскачь, и вот мы уже поднимаем облака пыли на улице
долгожданного села.
Доктор, будто сбросив с себя тяжесть лет, ран и забот,
юношей выпрыгнул из брички, и не пригласил даже, а за руку потащил меня наружу.
Сойдя на землю и ещё не успев ощутить под собой твердь, а не колебания рессор,
была я им увлечена на обрывистый берег Донца.
С левого, низинного берега в Донец заглядывали густые тёмные дубравы, а с правого,
нашего, встречь им выдвигались вековые меловые сосны.
Оттого вода в Донце приобрела чудный зеленоватый цвет, и в этом малахитовом
зеркале, достойном матушки Екатерины Великой, отражались стоявшие поодаль белые
церквушки и храмы. Гора в реке была не видна, и мнилось, что божьи обители
парят в воздухе без всякой опоры.
- Вот они, Святые Горы! - вскричал
экзальтированно доктор, забывая , поражённый картиной,
приличия.- Смотри, смотри, какие там свет и красота!
Глава 6
Необмятый мундир немного жал, а шитый золотом высокий
воротник-стойка слегка царапал кожу подбородка. Скосив глаз на доктора, я от
души полюбовалась многоцветьем орденов, украшавших
его мужественную в мундире грудь. Полный Георгиевский Бант подавлял два моих
Георгия, усилиями моими не лежавшими на груди почти параллельно земле, а
пристойно склонявшимися к ней под углом градусов в тридцать.
