В грузинском языке не найдется слова, чтобы охарактеризовать политические взгляды Джони. Условно их можно назвать экстремистским ультрарадикализмом, однако это отнюдь не полностью описывает явление. Идеалом Джони считал республиканскую армию Ирландии. Говорил, что без террора не может быть ничего. Неистовствовал и сердился при упоминании либеральной демократии. Террор, только террор, вооружение и борьба! И это говорил человек, который ни до, ни после не обидел даже муравья.
В феврале 1987 года в Советском Союзе ни в одном политическом лагере не оставалось ни одного человека. Нет, остались двое – Вахтанг Дзабирадзе и Захарий Лашкарашвили. Когда все политзаключенные обсудили и договорились между собой, что в изменившейся политической ситуации, подписав достаточно легкий текст (первыми поставили свои подписи Сахаров и Орлов), можно было вернуться домой, эти два грузина отказались от этого и еще несколько месяцев пробыли в ГУЛАГе. Захария Лашкарашвили 3 июня 1987 года фактически выгнали из тюрьмы.
После освобождения он не нашел себя в национальном движении (будучи на словах радикалом и революционером, он не смог найти единомышленников). К этому добавились материальная нужда, постоянное отсутствие средств, и Джони Лашкарашвили подался в эмиграцию. Обосновавшись в Париже с помощью тамошних грузин, он получал от радио «Свобода» какие-то гроши за репортажи. Одному нашему местному лидеру Иуда накапал яду, и он из Тбилиси передал известному диссиденту Гинзбургу информацию: «Не доверяйте Лашкарашвили, он агент КГБ». Мне доводилось видеть много несправедливости, однако оскорбление этого фактически политического святого было одной из самых бессовестных и грязных интриг. Она была рассчитана на тот факт, что слово сына образованной и славной семьи, будущего лидера нации ценилось куда больше, чем слово какого-то таксиста со средним техническим образованием. Гинзбург поверил грузинскому лидеру, и Лашкарашвили потерял доставшуюся ему с трудом работу. С тех пор он еле сводил концы с концами, перебивался тяжелейшим каждодневным трудом в чужом городе.
Кратчайший способ ознакомления с Парижем – подняться на второй этаж соответствующего двухэтажного автобуса, надеть наушники, подобрать желаемый язык (западноевропейские языки, японский, китайский, русский) и напрячь глаза. Если повезет и в любезном «Антре силь ву пле» водителя вы уловите сильный грузинский акцент, знайте, что перед вами Захарий Лашкарашвили. Он хотел быть таксистом, все экзамены – вождение, топографию, маршрутизацию – сдавал на «десятку», но ничего не смог поделать с французским языком, и стремление его стать парижским таксистом так и осталось несбыточной мечтой. Джони женился – на девушке из Зестафони, конечно, кого же еще он мог найти в столице Франции? Вот и говорят сейчас родители по-грузински, а дети с ними – по-французски.
