Но Георгию не до веселья. Он — высоченный детина, красивый и стройный даже в промасленной робе, быстрее пытается исправить свою оплошность.
Мешок в конце концов на палубе, и рыба трепещущим потоком уже льется в ящик.
«Болельщики» любуются уловом, а матросы принимаются быстро чинить трал. Рядом с Матвеевичем и Георгием Королем — старший матрос Валерий Казаков. Невысокий крепыш, молчаливый и работящий. В этот рейс с ним пошла жена Нина, блондинка в белых туфельках. Она на должности старшей буфетчицы. Нина всегда чистенькая и изящно одета. Так вот, может, потому Валерка так спокоен, что рядом с ним на судне хорошенькая жена. Он делает все уверенно и быстро.
Матрос Виктор Апухтин, полный, с крупными чертами лица, с большими руками, в которых полные горсти, словно орехов, мозолей. Трудится он исправно и добросовестно. Приехал на Север «заработать» деньжат, а сейчас толкует, что из тралового флота ни за что не уйдет.
В той же смене и Валентин Панов. Высокий, с горбинкой на носу, которая придает ему орлиный вид. С Валентином мне довелось жить в одной каюте в прошлом рейсе. Парень он работящий, болтать лишнего не любит. В расписании по тревогам над его койкой фотография девушки. С Галкой он познакомился в междурейсовую стоянку.
Вышел как-то вечером из магазина и столкнулся «носом к носу». Слово за слово и познакомились. Сейчас друг другу пишут письма.
А вот Федора Морозова трудно понять. Чудак. То отрастит бороду, то сбреет. Ему тридцать шесть. Говорит, семьи нет. Исколесил весь Союз. Много видел и умеет складно рассказывать. Удивляется, как это я на Севере прожил десять лет.
— Еще сделаю рейс и двину дальше, — таково его решение.
С этой шестеркой я встречаюсь в день по нескольку раз и на работе и за обедом. Мы привыкли друг к другу. И если нам доведется встретиться через сто лет, мы останемся роднее братьев, потому что вместе пережили немало трудностей.
Я, было, на этом поставил точку, но сердце не дает покоя: разве можно так легко писать о тружениках моря. И передо мной опять возникает падающий в развернувшуюся пропасть корабль, на корму которого закатывается мощная волна, смещая трал к лебедке, вырывая из матросских огрубевших рук работу. Корабль кренится, по лицам ребят больно сечет снежный заряд, ветер пронизывает до костей, и чайки, прижатые им к воде, отчаянно молят о пощаде.
А работа идет, идет как часы на переборке, как сама наша рыбацкая жизнь, как история, которую мы делаем.
