— Вы… вы, наверное, от Саши? Да?
Виктор достал из кармана деньги и, положив их на стол, сам не зная почему, начал врать:
— Вот… Александр Федорович просил передать вам. И еще просил сказать… Отход сегодня… в одиннадцать. И он, наверное, не сможет зайти.
— Не сможет? Боже ты мой! Вторую стоянку! — в голосе ее слышались боль и недоверие, глубокая обида и настойчивость, надежда и разочарование. — А отход, что, в одиннадцать вечера?
— Нет, дня.
— Ах! Опять не придет. Ну что ж… Вот вы говорите, не сможет?! Да он просто боится. Стыдно ему. Стыдно — потому и не может. Но я же… Я ведь… И Верочка ждет.
Она вдруг села и, уронив голову на руки, откровенно, не стесняясь Виктора, заплакала. Видимо, долго сдерживаясь, она придумывала для дочери да, возможно, и для себя всевозможные причины, из-за которых отец не может прийти домой. Растерявшись от неожиданности и не зная, как поступить, Виктор машинально встал.
— Простите меня, но… я… мне нужно на пароход. Понимаете… Отход и все такое. А вы… не расстраивайтесь очень-то!.. Все уладится, — неуклюже попытался успокоить он женщину, хотя толком не понимал, что и как должно уладиться. — Может, что-нибудь передать Александру Федоровичу?
Жена тралмейстера по-детски, кулаком, вытерла слезы, снова надела очки и глянула на Виктора благодарно и немного смущенно.
— Благодарю вас, но… передавать ничего не нужно. Он сам все знает.
Голос ее окреп и зазвенел:
— Скажите только, что у нас все хорошо. А деньги… ну что ж. Деньги, конечно, нужны, хотя мы с Верочкой пока обходились.
Она взяла со стола деньги, постояла, будто что-то вспоминая, потом вдруг предложила Виктору:
— А вы чаю горячего не хотите? Я сейчас.
— Нет, нет! Что вы?! Благодарю вас, — запротестовал Виктор, хватаясь за шапку. — Мне надо бежать. Извините.
— Ну, что ж! Тогда… А впрочем, нет! Не надо. Ничего не надо, просто передайте, что у нас все хорошо. И все.
— Хорошо. Я так и передам. До свидания.
— До свидания. Спасибо вам.
Спускаясь по бетонной лестнице к проходной рыбного порта, Виктор пытался догадаться, что же произошло между тралмейстером и его женой, но он слишком мало их знал и понять, в чем дело, не мог. Поэтому он совершенно не намеревался предпринимать какие-либо конкретные действия, но, когда пришел на судно и встретил напряженный, ожидающий взгляд старшего мастера, вдруг выпалил ему, точно бросился в омут головой:
— Верочка ваша заболела, Александр Федорович. Температура и… скорую, в общем, вызвали.
