«Работник», однако, не разделял восторгов своих новых хозяев, рвался и жужжал отчаянно. Перед самым домом он наконец изловчился, и Ванюшка мотнул рукой, вскрикнул и начал прыгать на одной ноге, засунув палец в рот.
— Держи ее, Егорка, держи, убежала! — кричал он, вынимая палец изо рта и засовывая его еще дальше обратно.
— Оставь попечение, без жала околеет, — махнул рукой Егорка, — пойдем за новой.
Ванюшка потихоньку потрогал пчелу, свернувшуюся в недвижный комочек, вздохнул, и пошли они с Егоркой добывать других.
Хотя палец у Ванюшки и превратился в толстую неповоротливую бамбушку, он не отставал от Егорки в своем рвении, и к вечеру наловили они больше десятка пчел и насажали их в домик.
Первая пчела, посаженная ими в домик, выскочила из него с отчаянным визгом.
— Ну вот, — сказал Ванюшка, — об гвозди укололась! — Однако сам же предложил пчел на ночь запереть и дать им обжиться. Для верности ребята положили пчелам кусок сахара и покойные ушли домой, едва шевеля руками, превратившимися от многочисленных укусов не в бамбушки, а в пухлые пироги.
Утром с замиранием сердца подходили друзья к домику, Ванюшка приложил ухо и покачал головой:
— Шумят, это гвозди твои виноваты!
Егорка приложился ухом с другого бока и вздохнув заявил:
— Действительно, из домика они рвутся, нс по нраву им домик, давай, как по-твоему, дуплянку делать!
Пальцы у ребят немного опали, и они принялись за дуплянку.
Иностранцы виноваты
Ванюшка несколько минут мечтательно смотрел на скворешню у своего дома, и перед его задумчивыми глазами над ней вились уже не скворцы, а золотистые хороводы работающих пчел. Затем он видит не одну, а десятки таких ледовых скворешниц, и слышит его ухо приятный ровный пчелиный гуд в вышине над хатой. Замечательно! Пчелам там покойно, и они никому не мешают. Надо только так приделать, чтоб скворешня спускалась, мед удобней будет доставать…
Ванюшка понатужился, скворешня, выдернутая из земли, повалилась, и полетел по ветру пух покинутого скворчиного гнезда. Хозяева его улетели в заречные луга со всей оперившейся, молодежью и не знали про такое вероломство человека, увлеченного пристрастием к меду.
— Дух больно вонючий, — поморщился Егорка, нюхнув скворешню, — в таком духу не только-пчела — клоп жить не станет!
— Ничего, вымоем, стенки цветами натрем, им, и понравится, — уверял Ванюшка, выдирая скворчиное гнездо.
К вечеру скворешня-улей был готов. Молодые пчеловоды перегнали в него пчел из неудачного домика, подловили еще немного, дали им опять сахару и, заткнув дырку, оставили их еще на ночь обсиживаться.
