Находясь на вершине Афона, располагающей к неторопливым размышлениям, вспоминаешь былое величие России. Тут и русский иеродиакон, который по одному слову Вселенского патриарха мог подвигнуть своих соотечественников на грандиозные работы, и русский антиминс в храме Преображения. Ипполит Федорович Красковский, человек весьма уважаемый, статский советник и корреспондент «Московских ведомостей», оставивший прекрасные воспоминания о первом русском игумене Пантелеимонова монастыря Макарии, приехал на Святую Гору с полным набором интеллигентских заблуждений об Афоне, свойственных тому времени. И тут произошло его первое, пусть малое, преображение. И счел он возможным, сбросив обувь, карабкаться по скалам Карули, а от простуды, по совету одного престарелого схимника, лечился трехдневным совершенным постом, причем лекарство оказалось самым надежным. Но о путешествии статского советника по Каруле поговорим потом. Скажем только о том, что увидел он здесь, на вершине, в ночь под Преображение: «Выползли из своих пещер на вершину Афона и старики столетние, были и молдаване, и сербы, и болгары, и черногорцы. Греков заполонили: всюду слышна русская или славянская речь». Дело, конечно, не в количественном превосходстве одних над другими, а в том вкладе, который вносила некогда Россия в афонскую жизнь. Пересох источник, и нечем оросить пустеющий и засыхающий вертоград. Число жителей в уделе Божией Матери сильно сократилось.
Но перед тем как сделать шаг вниз, хочется немного утешить пострадавшее национальное чувство, правда, примером тоже из давнего прошлого. Каждому афонцу известно, что жить на самой вершине невозможно. И все же лаврский Проскинитрион, другими словами, путеводитель, напечатанный около 1775 года в Венеции, сообщает читателю, что на самой вершине подвизался русский пустынник — преподобный Савва.
Короче говоря, с горы мы спускаемся немного другими… Внизу разводим костер, чтобы сварить чай из шиповника. Но где взять дрова? Валера отламывает сук от полусгнившего дерева, из него выскакивает скорпион и какой-то своей частью прицепляется ему за палец. Но он так быстро стряхивает агрессора, что тот не успевает ужалить. Почти что эпизод из Деяний апостолов, но все с учетом нашей немощи. А дальнейшие события дня как бы вытекают из его начала: дальняя дорога, но уже более легкая, несмотря на палящее солнце. Ночевка в Лавре, где в сумраке мы еще успеваем посетить бывшее языческое капище и место первоначальных подвигов прп. Афанасия.
