– Никаких хороших новостей?
– Никаких.
– И плохих тоже?
– Да.
– Благодарю за это Бога! Но входите же! Вы, должно быть, устали, у вас был такой длинный день!
– Это мой друг, доктор Ватсон. В нескольких моих делах он оказывал мне неоценимую помощь, и счастливая случайность помогла мне заручиться его участием в этих розысках.
– Я очень рад познакомиться с вами, – сказала она, тепло пожимая мне руку. – Я уверена, вы извините, если я не смогу оказать вам должный прием из-за удара, внезапно обрушившегося на нас.
– Сударыня, – сказал я, – мне не привыкать к походной жизни, но и в любом случае в извинениях нет нужды. Если я смогу оказаться полезным вам или моему другу, ничего лучшего я и пожелать не могу.
– А теперь, мистер Шерлок Холмс, – сказала она, когда мы вошли в хорошо освещенную столовую, где на столе был сервирован холодный ужин, – мне очень бы хотелось задать вам один-два простых вопроса, и умоляю вас дать на них простые ответы.
– Разумеется, сударыня.
– Не щадите мои чувства. Я не истерична и не склонна к обморокам. Я только хочу услышать ваше искреннее, абсолютно искреннее мнение.
– Касательно чего?
– В глубине души вы уверены, что Невилл жив?
Шерлока Холмса это вопрос как будто смутил.
– Будьте откровенны! – потребовала она, стоя на каминном коврике и проницательно глядя сверху вниз на моего друга, откинувшегося в плетеном кресле.
– Если откровенно, сударыня, то нет.
– Вы думаете, что он мертв?
– Да.
– Убит?
– Этого я не сказал, но возможно.
– И в какой день он встретил свою смерть?
– В понедельник.
– Тогда, быть может, мистер Холмс, вы будете столь любезны объяснить мне, каким образом я могла сегодня получить от него письмо?
Шерлок Холмс вскочил из кресла, будто гальванизованный.
– Как! – вскричал он.
– Да, сегодня. – Она стояла, улыбаясь, помахивая в воздухе листком бумаги.
– Могу я взглянуть?
– Разумеется.
Он прямо-таки выхватил у нее листок, столь велико было его нетерпение, разгладил его на столе, пододвинул лампу и внимательно его изучал. Я также встал и наклонился над плечом моего друга. Конверт был из грубой бумаги со штемпелем Грейвсендской почты, датированным этим самым днем, или, вернее, вчерашним, так как время заметно перевалило за полночь.
– Малограмотный почерк! – пробормотал Холмс. – Конечно же, он не может принадлежать вашему мужу, сударыня?
– Да. В отличие от записки.
– Мне также ясно, что надписывавший конверт прервался, чтобы справиться об адресе.
– Почему вы так считаете?
