Ты укоряешь меня за то, что я без зазрения совести пользовалась всеми благами, которые проливались на меня золотым дождем – брильянты, норковые шубы, автомобили, которые мне дарили мой муж и мои многочисленные любовники. Тебе не по душе, что я ни дня не работала в своей жизни. Что с того? Сейчас все это позади, и скоро это все потеряет всякое значение. Болезнь уносит мои силы. Врачи говорят, я не протяну и года.
Но, поверь, я бы не торопилась тебе писать, если бы не тяжелое предчувствие скорой кончины, которая должна произойти вот-вот. Тебе, моей сестре, этот удивительный мой дар предвидения известен, как никому другому. Когда-то, в далекие школьные годы мы были с тобой дружны, и ты должна помнить те немногие случаи, когда я безошибочно угадывала будущий ход событий. Кстати, предвидение всегда снисходило на меня совершенно случайно, помимо моей воли. Оттого я толком никогда не могла им пользоваться по своему разумению.
Хотя и без этого предчувствия моей жизни в последний год не позавидуешь. Ее фасад, конечно, остается, как всегда, безупречен. Мне даже удается относительно неплохо выглядеть. Пришлось, правда, сократить число светских раутов. Да и бог с ними. Ничего интересного в них для меня уже не осталось, а силы убывают с каждым днем. С последним я все равно уже смирилась. Хуже другое. Мой муж Слава, как ты знаешь, всегда был ловким аферистом. И все-то ему вечно сходило с рук. Может, за это он мне и понравился в свое время. Читалось в нем нечто такое, знаешь ли.
Я снова представляю, как ты поморщилась при словосочетании «ловкий аферист». В твоих устах этот термин всегда звучал порицательно. Ты не одобряешь таких людей и даже презираешь их. Для меня же этот эпитет как похвала. Помнишь, во времена нашей юности была такая песня у Sade «Smooth operator»[2]? Меня в ней всегда что-то притягивало. Ну, да бог с ним. Все это «дела давно минувших дней». Вернемся к действительности.
Год назад у Славы что-то пошло не так. Он долго отмалчивался, стал нервный. У мужа всегда была склонность к спиртному, но тут он просто пошел в разнос. С утра под мухой ходит. Несколько раз я пыталась выудить из него, в чем же, все-таки, дело. Безрезультатно! А тут манеру взял – голос повышать. А для меня, ты знаешь, это неприемлемо.
Короче, через одного своего бывшего любовника – очень влиятельный человек, впрочем, других у меня и не бывало, – я выяснила, что на моего Славу уже с год как уголовное дело завели. Хуже того: должны вот-вот посадить. И ничего сделать уже нельзя. Особенно неприятно, что все это с ликвидацией имущества. Не хватало мне еще перед смертью по миру пойти! А что с Илюшкой будет?
