Ну говорил, но он же имеет право на альтернативное мнение, – то ли я это подумала, то ли услышала.
Запрокинув голову, он снова прикрыл веки, подставляя лицо розоватым лучам. Ни в каких мнениях уже нет смысла. Да-да, он явственно ощущает, что подступает конец. Может быть, что-то еще можно сделать, чтобы тот проскользнул мимо. Безумная улыбка рябила на его полных губах.
Это точно был кризис историка, пусть и невыдающегося. Наше время никак не описывалось предыдущим, а историк с этим согласиться не мог. История не нуждалась больше в аналитическом описании знатоков, а они все еще пытались урегулировать потоп шлюпок, сброшенных с тонущего лайнера. Теперь каждый прохожий был историком.
– Думаешь, конец можно придвинуть или отодвинуть по частной прихоти?
Несмотря на тепло, все-таки чувствовалось, что октябрь на исходе: камень остывал быстро. Со скоростью тридцать километров в секунду мы двигались в сторону зимы, и, встав, я решила поприветствовать ее, словно старую учительницу, вошедшую в класс этой площади. Кто знает, может быть, она смогла бы помочь мне в такую минуту. «Здравствуйте, ребята, – сказала бы она со строгой улыбкой. – Земле – прочный мир. Братство и равенство – всем народам. Коммунистические и рабочие партии будут развивать…» Нет, увы, кажется, это, как какие-нибудь детские шутки про пердеж, уже не доставляло. – Так что, думаешь, можно отодвинуть этот конец? – переспросила я.
– Не думаю, – Флорин пырнул меня не сразу сфокусировавшимся, только что утопавшим в небесах взглядом, – а этим и занимаюсь.
Я поежилась. Ежи сомнений поползли по моему телу. Некстати у меня все начало чесаться. Хуже, когда то, что чешется, находится где-то далеко под одеждой и считается неприличным. (Ужас, девочки, никогда не брейте, вот где настоящее мучение, если потом оставите расти). Мои мысли налеплялись друг на друга, как пластилиновые комки, и, видимо, из-за почесухи никак не могли отделиться от обрывков недомыслия: «Волосье, как звериное естество и источник заразы, в Древнем Риме снимали раскаленными орехами. Славатегосподи, на ногах у меня не растет. В те времена, когда их телам возвращали красоту и невинность богов, по нашим славянским степям гулял одинокий ветер, трепля шерсть шкур, в которые заворачивались бородатые охотники. Конечно, мы не европейцы. Европейцы – это не только те, кто родился на Европейском континенте, но и на земле, покоренной Древним Римом, а нас покорять не было смысла. Хотя настоящими мастерами бикини были не римляне, а их рабы с Востока. Значит ли это, что настоящие европейцы на самом деле – азиаты и африканцы? Медовые, дегтярные и масляные аппликации, трехсернистое соединение мышьяка».
