Счастье | страница 42



– Неужели тебе не страшно?

– Мне всегда страшно. И здесь не больше, чем везде. Даже как-то спокойнее. Мертвые уже ничего плохого сделать не могут. Ни мне, ни друг другу…

Увидев людей, она всегда убегала обратно в лес. И Алеша с невыразимым облегчением покидал это место, где невозможно было забыть то, о чем он не хотел ни помнить, ни знать, ни думать.


В те выходные в городе было шумно и многолюдно, как никогда. По бульварам бродили клоуны на ходулях, белолицые мимы в тельняшках дарили прохожим букеты подорожников, бегали на четвереньках странные типы с поролоновыми хвостами… По реке приплыл Корабль Дураков, и все от мала до велика высыпали на улицы, чтобы поглазеть на эту невидаль.

Алешу, разумеется, тоже тянуло влиться в суматошную и слегка сумасшедшую толпу, натянуть красный нос, так и лежавший в кармане, вступить в шуточное взаимодействие с незнакомыми легкими людьми, которые осмеливаются быть смешными…

Но она, конечно, стремилась прочь, морщась от громкой музыки, пугаясь, когда кто-то пытался ее разыграть, и чуть не плача от своей неспособности разделить общее веселье.

Она никогда не звала его с собой в свои уединенные прогулки, он всегда шел сам, без колебаний предпочитая ее остальному человечеству. А тут впервые захотел остаться. И она, почувствовав это, стала горячо уговаривать отпустить ее одну. Устыдившись своего минутного предательства, он еще горячее бросился убеждать ее, что и в мыслях не имел ничего такого, что ему, как и ей, до ужаса хочется в лес…

В результате она расплакалась, замкнулась, чувствуя себя самым несчастным и гадким человеком на свете, почти побежала от него. Алеша неохотно двинулся следом, мрачно завидуя всем этим беззаботным людям, которые могут просто, без всяких трагедий, пойти и поглазеть на клоунов в погожий выходной день.

Однако он отлично знал, что если сейчас ее оставит, то это будет навсегда. Она его уже не подпустит. С облегчением спрячется в свою скорлупу, убеждая себя, что не способна быть с людьми, и бесконечно от этого страдая.

Он запрыгнул в трамвай, сел с ней рядом.

– Оставайся там, не надо быть со мной, я не стою, только все порчу…

Он тяжело вздохнул, взял ее за руку и стал смотреть в окно, как стая белых воздушных шариков, выпущенная из тряпичного балагана, стремительно и плавно поднимается к облакам.

Клоунесса в синем парике, сидевшая на остановке, помахала ему кружевным платочком, и на пыльный бок вагона брызнули из-под ее ажурной шляпки две струйки воды.