Инга вошла в свой дом, заполненный сквозняками и разнообразными приятными запахами, которые были принесены воздушными потоками извне. Она поднялась в комнату, напоминающую кабинет, и села за письменный стол возле широкого окна. Артемьева положила на стеклянную столешницу книгу и раскрыла ее на первой странице. Смеркалось. Сумерки просачивались сквозь полупрозрачные занавески в комнату, напомнив хозяйке о том, что нужно включить бра. Инга достала из верхнего ящика стола блокнот и острый, как игла, простой карандаш. Женщина положила его и чистые листки, скрепленные пластмассовой пружинкой по всей длине, перед собой и приступила к чтению. Настенные механические часы периодически издавали громкие монотонные звуки, которые делали глубокую тишину еще более устрашающей. Артемьева листала страницы книги и нечасто делала записи в блокнот. Ей хотелось выделить самые важные, на ее взгляд, мысли автора.
«…Мне представляется, что на мир, в котором мы живем, можно смотреть без отвращения только потому, что есть красота, которую человек время от времени создает из хаоса. Картины, музыка, книги, которые он пишет, жизнь, которую ему удается прожить. И больше всего красоты заключено в прекрасно прожитой жизни. Это – самое высокое произведение искусства…»
«Как же Моэм прав, – думала Инга, старательно выводя каждую букву мокро-серым графитом простого карандаша.
– Интересно, что из века в век люди мыслят и чувствуют одинаково, несмотря на то, что меняются мода, техника, наука и все остальное».
«Душевный покой можно найти не в работе или в удовольствиях, не в миру или в монастыре, а только в своем сердце». «Душевный покой можно найти только в своем сердце», – повторила про себя Артемьева и облокотилась на столешницу. Она задумчиво погрызла кончик карандаша и продолжила чтение.
«…Если бы люди говорили только когда им есть, что сказать, они скоро совсем разучились бы общаться», – записав сломанное предложение в блокнот, Инга улыбнулась. «Как точно сказано, – подумала женщина. – Как будто Моэм был знаком со мной и моим мужем».
Чтение этой книги увлекло Артемьеву. Ей всегда казалось, что литература не играла особой роли в ее жизни, но теперь она убедилась в обратном. С бархатной интонацией мягким голосом хозяйка дома прочла обволакивающей ее тишине следующий короткий диалог:
«– Так нужно ли было говорить мне, что тебе ничего на свете не нужно, кроме меня?
– Ох, моя милая, нельзя же понимать буквально каждое слово влюбленного мужчины.
