— Все равно, вы должны прибыть, — настаивал Бережанов.
— Сделали заключение о состоянии его здоровья, а уж затем мы бы его отправили на "Солнечную".
— Интересный вы, Валентин Петрович, — вспыхнула вдруг врач, — да как же я определю, здорово ли оно. Что бы это сделать, нужно знать их характеристики, а для этого нужно произвести не одно наблюдение.
— Ладно, — вздохнул Бережанов, — тебя не переубедить. А теперь дай мне с Роберсом поговорить.
Майклу пришлось предстать пред светлыми очами своего начальника.
— Ну, — проговорил Валентин Петрович, — пора возвращаться в лагерь Запасы у нас подходят к концу, а ты уже третьи сутки на "Туманной" прохлаждаешься. Эвон думал твою подругу пригласить, так она не хочет. Вот и придется эту странную зверюшку тебе с Перчиковым на "Солнечную" вести. Тем паче, он сам туда рвется. Удержать не могу. Ну, а тут такой случай. Так и так со своей ненаглядной встретится. Так что, давай собирайся. Ждем.
Вот и пришлось в спешном порядке загружать продукты в венероход и уже через полтора часа выезжать со станции. Уже по знакомому маршруту прибыл к утру следующего дня в город. На границе периметра связался с базой и сообщил о своем прибытии. Поэтому и разгрузка провианта (участвовали все) произошла в течение десяти минут. И только когда закончилась, а скафандры были сняты, Игорь Семенович коснулся рукой спины американца и проговорил:
— Пойдем, взглянешь на чуду-юду.
Как оказалось, для этого самого чудо-юдо было выделена целая каюта. Роберс даже заволновался, а как же воздух на станции. Небось, животное дышит углекислым газом? А здесь в помещении среда близкая к Земной, но Молодцов его успокоил.
— Херувим, — произнес он у дверей каюты, — дышит в любой атмосфере, а может быть способен жить в вакууме. Мы бы хотели это узнать, но Ванесса не захотела сюда приезжать.
Почему Игорь Семенович назвал зверюшку — херувимом, Роберс понял, когда они вошли внутрь. Он просто замер в дверях.
— Смотри, как бы челюсть не отвалилась, — пошутил механик.
На вмонтированном в стену металлическом пруте, как на жердочке, сидело удивительное существо. Тело, если приглядеться смахивало на голову. Вот выступ посреди груди, как нос. Чуть повыше два глаза, как у совы, но сейчас они были закрыты. На голове хохолок. Внизу две пары лап, ими он и держался за перекладину, позади два крыла, белых как снег.
— Теперь понимаешь, почему херувим? — Поинтересовался Молодцов, понимая, что Роберс, наверное, давно хотел спросить, его об этом. — Перчиков обзывает его еще птицей "Говорун".
