Спокойствие, с каким Зурнин, ярко освещенный огнем пожарища, как мишень, один стоял перед смертельной опасностью, очевидно, подействовало на злодеев гораздо сильнее угроз и криков: новых выстрелов не последовало.
К домишку вдовы наконец побежали люди. Набатный звон сорвал с постели сердечного дружка Виринеи Тишку Курносенка. Не попадая в рукава полушубка, в обутках на босу ногу, мчался Дмитрий Седов. Держась за руки, бежали Селифон и Марина. За ними, перейдя с бега на шаг, схватившись рукою за грудь, с широко открытым ртом, шла задохнувшаяся, грузная старшая сестра Виринеи — Матрена Погонышева. Ее обогнали, что-то крикнув ей на бегу, Герасим Петухов с женой. Следом пробежали Акинф Овечкин с дочкой и Фома Недовитков.
Но никого из них не видел Зурнин, стоявший у самого пожарища. Накрыв голову и плечи курткой, он ринулся в огонь, вышиб подпиравшую березовую жердь и распахнул дверь. У самого порога Зурнин наткнулся на задыхающуюся в дыму вдову. Схватив ее, тяжелую и беспомощно обмякшую, за плечи, Зурнин вытащил сквозь пылающий огонь и жар крыльца на улицу. Подбежавшие люди приняли от него бесчувственную Виринею. Руки его были обожжены в нескольких местах, валенки и мокрая куртка дымились.
Пожар потушили только к утру, забрасывая снегом шипящее, словно сердящееся на людей, пламя.
Откуда взялось столько лопат, какая сила помогла вырвать из бушевавшего огня старый домишко, никто в Черновушке не сумел бы рассказать. Помнит Зурнин, как кто-то невероятно сильный поднял и, словно мальчика, посадил его на крышу сеней. Как вслед метнули ему туда же лопату и он стал обрушивать в пламя с крыши целые вороха тяжелого, подтаявшего снега.
Зурнин давно уже работал в одной косоворотке, от жара и дымной копоти пот заливал ему лицо. Измазанный в саже от валенок до опаленных волос, кому-то что-то крича, он сверкал белыми зубами. В возбуждении Зурнин словно и не чувствовал усталости. И только когда обуглившийся до самых карнизов, но спасенный домишко вдовы окончательно перестал дымиться, Зурнин и его новые товарищи сели на разломанное крыльцо. Захватив глыбку зернисто-голубоватого снега, Орефий Лукич стал тереть им лицо, смывая сажу. Мороз сразу же прохватил его. Он почувствовал, как ноют плечи, руки, ноги и все тело. Но и смертельная усталость и боль во всех членах не заслонили радости первой победы.
А что сегодня он одержал первую большую победу, Зурнин не сомневался ни на одну минуту: он нашел в Черновушке единомышленников и друзей, готовых разделить с ним трудности и опасности.
