Зурнин не выдержал и улыбнулся. Мужики восторженно смотрели на своего «орателя».
— Насчет товаров, если можно так выразиться, смертельно справедливо обсказал докладчик. Я ноне в городу был, в лавках красный товар имеется. А в обмен на пушнину даже очень сходно… Вот только насчет налогов — ну, на это, если можно так выразиться, насупротив докладчику должон сказать. А поскольку умом своим полагаю, постольку ходатайство тут нужно всем обчеством, просить о снисхождении с пчелиного улья, с маральего рога и со скотиньей головы умерить!..
Рыклин снова дернул рукой вниз и опять шагнул вправо.
— Так ли я говорю, мужички?
— В точку! Правильно, Егор Егорыч! Как в воду смотришь! — загудели с разных мест.
«Актер, хитрая бестия!» — думал Зурнин, внимательно наблюдая за оратором.
— Невтерпеж!..
— Миром упрашивать об скоске[9]!..
— Об скоске! — закричал неожиданно проснувшийся Емельян Прокудкин.
Егор Егорыч замахал на него рукой, и бородачи усадили Емельяна на лавку.
— Опять же насчет лицом к деревне — и это смертельно справедливо, а вот насчет батраков, значит, тут говорил докладчик — это он совершенно резонно. Только тут есть своя скрытая, если можно так выразиться, идея… А на данный отрезок времени я вношу резолюцию: все обсказанное докладчиком утвердить.
Озадаченный таким предложением, Зурнин быстро повел собрание к концу.
Раскольники, надевая высокие четырехугольные шапки, стали выходить из сборни.
7
На рождественских праздниках, когда охотники вышли из тайги и «загуляли», ночью вспыхнул «Виркин вертеп».
Зурнин только было собрался лечь спать, как в комнату с расширенными от испуга глазами вбежала Марина:
— Бегите! Горит!..
Сильно занедуживший Станислав Матвеич с трудом приподнялся на постели и, задыхаясь и кашляя, спросил:
— Кто?.. Кто горит, дочушка?..
Орефий Лукич набросил внапашку куртку и всунул ноги в жесткие валенки.
— Виринею бабы избили… подперли и подожгли… Не люди, вылюдье…
В волнении Марина металась по комнате. Потом, вспомнив что-то, выскочила во двор и скрылась.
На замерзших узорчатых стеклах окон вспыхивали грозные отблески пожарища.
Без шапки, не чувствуя мороза, Орефий Лукич бежал по переулку. Не успел он свернуть в улицу, как услышал частые удары колокола на звоннице.
Зурнин понял, что это зазвонила Марина, и облегченно вздохнул. Он ждал, что вот сейчас из домов будут выскакивать полуодетые, как и он, люди, побегут на пожар. Но деревня точно вымерла. И даже светившиеся до того окна во многих домах вдруг потемнели: казалось, хозяева, услышав тревожный набатный зов, нарочно потушили огни и притаились.
