– Ба-ба-бабуленька… – всхлипнула злая девчонка и двинулась за ней следом.
– Наконец-то, – проговорил Петька, – за такое дело и эскимо не жалко.
Ребята по-братски разделили мороженое, заработали языками и ждали начала второго отделения.
А Лёлишна сказала:
– Кончилась у Сусанны счастливая жизнь. Сейчас её начнут воспитывать.
– Да пора бы уж, – сказал Петька. – Дрессировщика специального для неё нанять надо да кормить перестать.
– Что же сейчас с ней происходит? – весело спросил Виктор.
А на улице происходило следующее.
Бабушка шла, не оглядываясь, не обращая внимания на просьбы внучки пожалеть, простить, не сердиться, хотя бы – остановиться.
Устав ковылять в туфлях на высоких каблуках, Сусанна сняла их и несла в руках – вот была картина!
Люди только диву давались, глядя на неё.
Хорошо ещё, что обескураженная Сусанна не орала на всю улицу, как обязательно сделала бы раньше.
К тому же она просто боялась идти домой, словно догадывалась, что младшая бабушка, бывшая самая послушная, задумала что-то ужасное.
Надо вам сказать, что я не случайно употребил слово ЗАТРЕЩИНА. Это был не какой-нибудь там шлепок или лёгкий подзатыльник, а настоящий удар.
Им бабушка словно отомстила злой внучке за все её капризы и издевательства сразу.
Сдаваться, между нами говоря, младшая бабушка не собиралась. И если бы сейчас Сусанна попробовала бы безобразничать, то получила бы удар ещё сильнее.
И внучка чувствовала это.
Она и не пыталась запугать бабушку, как обязательно сделала бы раньше. Она пыталась разжалобить.
– Бабуленька, – слабым голоском позвала внучка, – я падаю. Ты слышишь? Падаю на твёрдый-твёрдый асфальт. Личиком вниз. Слышишь?
– Падай, – не оборачиваясь, ответила бабушка, – падай сколько тебе угодно.
– Но я же разобьюсь!
– Разбивайся!
– Потечёт кровь!
– Пусть течёт!
– А как же ты будешь жить без меня?
– Замечательно.
Тогда Сусанна обогнала её, загородила дорогу и спросила самым жалобным тоном, на какой только была способна:
– Ты ведь любишь меня?
– Нет, – ответила бабушка и пошла дальше.
– Неправда! – крикнула Сусанна. – Ты сама говорила, что меня нельзя не любить! Ты сама говорила, что я осветила твою жизнь! Бабуленечка! Бабулюсенька! Самая лучшая на свете! Тебя нельзя не любить! Ты осветила мою жизнь!
Бабушка не отзывалась.
И тут Сусанну взяла злость.
Она, то есть Сусанна, пошла в последний или, вернее, в предпоследний бой.
Она села на асфальт, застучала по нему туфлями.
И завизжала.
Но бабушка не остановилась, не оглянулась, а шла себе дальше.
