И только успел он об этом подумать, как сзади грохнул выстрел.
Мгновенно пригнувшись, Горшков резко обернулся, чтобы броситься вперёд…
– Что-то у меня с пистолетом неладное, – сказал Григорий Васильевич, – осечки даёт. Не поможете?
– Помочь можно, – передохнув, ответил Горшков. – Но вы больше без предупреждения выстрелы не производите.
– Это ещё ничего. – Григорий Васильевич усмехнулся. – Во время своего номера я из пушки бабахаю. Смотреть придёте?
– Я здесь не фокусы смотреть поставлен, – ответил Горшков, – а охранять порядок. Одним глазом, конечно, взгляну. Вы учтите, что сегодня на вас смотреть товарищ майор с супругой придут. Не подкачайте.
– Постараемся. Но если ещё и вы смотреть будете, то сил не пожалеем! – И, рассмеявшись, Григорий Васильевич ушёл.
А Горшков вышел на улицу и поморщился: у касс толпился народ.
Представление продолжается. Выступает Сусанна Кольчикова в оригинальном, но нечестном жанре: ненадолго превращается в Лёлишну Охлопкову
Чтобы не волновать дедушку, чтобы он не вспоминал о цирке, Лёлишна решила кому-нибудь отдать пропуск.
Она прибежала к Сусанне, обо всём ей рассказала.
Злая девчонка от радости завизжала.
– А отпустят тебя? – спросила Лёлишна.
– Меня? Хи-ха-хе! И ещё – хо-хо! Ты спроси: разрешу ли я им не отпустить меня? А что значит: «на два лица»? Можно вдвоём? Можно старое лицо взять? Тогда я прихвачу одну из бабушек. Самую послушную. Младшую. Она сегодня пенсию получила, значит… – Сусанна захихикала, потирая ручки.
Медленно поднималась Лёлишна на свой пятый этаж. Сердце колотилось громко, не потому, что подъём был тяжёлый, а потому, что тяжело было даже подумать, что вместо неё и дедушки в цирк пойдёт Сусанна с младшей бабушкой, самой послушной.
Её чуть не сбил с ног Петька.
– А я тебя искал, – торопливо сообщил он, не ожидая вопроса. – Меня в чулан запирали, решили из дому не выпускать. Никогда. До конца моей жизни. Но я убежал. Ух и попадёт потом! А ты чего?
– Ничего, – ответила Лёлишна. – А ты зря убежал. Опять все будут волноваться. Нельзя же так!
– Конечно, нельзя, – согласился Петька. – Но меня тоже не понимают. Вот ты можешь дома сидеть, когда цирк выступает, а я не могу. Понимаешь, не могу. Не потому, что я плохой, такой, немазаный, сухой, а потому, что не могу! Меня тянет туда. Будто там магнит, а я болванка железная! Смотри! – Он взмахнул руками и умчался вниз по лестнице, прыгая через три ступеньки.
Лёлишна вернулась домой. Дедушке в это время надо было немного поспать, а он не мог заснуть.
