Есть конфликт между Рахметовым и «новыми людьми». Рахметова в сюжете далее быть не должно. В нем заложена ужасная возможность превращения людей в функционеров земного рая. Но здесь конфликт, который обойти нельзя: роман был прочитан современниками совершенно не так! Из него вычитали призыв к нарастающей активности. И затем эта активность корректировалась «Народной волей», которая стала высшей и последней ступенью мыслящего движения.
– С их концентрацией на терроре?
– Не просто на терроре, а на его специфической форме – они же не были обычными террористами. Их инициативный террор отличался от террора вынужденного, «защитного». Защитный террор – это уничтожение провокаторов, а они клали в основу инициативный террор. Охота на царя – это попытка придать народу разрешающую способность (они пользовались таким термином). Вывести людей из монархооцепенения, из рабской подчиненности земному наместнику Бога. Тогда роли меняются, и народовольцы станут рядовой частью общества. Оппозиции они предлагают свою программу, но народ вправе склониться к другим – не беда. Где-то здесь «Народная воля» возвращается к Чернышевскому. Но, выбрав террор, они загнали себя в ловушку.
Я не стану оплакивать цареубийства. Послушай, да весь русский XIX век занимался цареубийствами, начавши с царя Павла. А с чего начались будущие декабристы? Якушкин[43]: я его убью! – это он про Александра, когда тот пообещал полякам конституцию (русским нет, а полякам – да). Декабристы цареубийство ставили на первое место. Потом безумец Каракозов[44] выскочит одиночкой, Соловьев[45]. А за ними трезвые, рациональные политики и изобретатели: великий Кибальчич[46], спокойный благородный Михайлов[47] и так далее, пока дойдет до Николая II. А вот на товарище Сталине осечка: никто не стал его убивать. Интересно – почему? Столько времени занимались в России тираноубийствами, такой опыт накопили, зациклились на нем, а со Сталиным попытки не предприняли.
– Он органичен социуму власти, что ли?
– Еще бы не органичен…
25. Другие «Бесы». Теология испытания. Элегия XIX века
– Книга «Бесы» в 1993 году для нас – это анти-«Что делать?» Почему?
– Примем к сведению тиражированную расхожесть оценок, которыми Чернышевского наглухо отгораживают от Достоевского. Можно ли сопоставить слабо-художественную дидактику Чернышевского с гениальным творением Достоевского? Где, как во всем, что вышло из его исступленно ищущего ума, незримо присутствует Иисус. Оппонент добавит: разве не исходна в бесовщине утопия, помноженная на организацию функционеров земного рая?
