– А декабристы?
– У декабристов действие не притязало формировать общество, а все, что выходило за эти рамки, внутренне декабризмом отторгалось. Павел Пестель отторгался коренным течением князя Трубецкого. С этих моих позиций выстраивается ментальная история российского радикализма, которая многое разъясняет.
– Что тебе разъяснилось?
– Полуправда и то, будто Чернышевский был лидером уже сложившегося радикального лагеря, и представление, будто вообще накануне 1861 года существовал «революционно-демократический лагерь». Зато с какой быстротой вышел на арену России целый слой людей! И как только слой начал действовать, Чернышевский резко ощутил одиночество. В его предарестные недели появились знаменитые воззвания «К молодому поколению», «Молодая Россия»[39] и так далее. Ну «Молодая Россия» – это Заичневский[40], особая статья, а «К молодому поколению» – воззвание, авторами которого были друзья Николая Гавриловича, Шелгунов[41] и Михайлов[42]. Для Чернышевского то был сигнал, что даже люди наиболее близкие мыслят совершенно иначе, чем он. Добавился и момент конкуренции с Герценом, поскольку воззвание Шелгунова-Михайлова сильно пропитано герценовским духом.
– Но он же не знал, что будет с этими «новыми людьми», во что они превратятся?
– С одной стороны, они лучшие люди, какие есть в России: нормальны, естественны и этой естественностью хороши. Социализм Чернышевский понимает как мир, устроенный на человечески справедливых началах. Он не проблему равенства ставит – он проблему человеческой взаимности сопрягает со справедливостью. Рисует картины грядущего, кажущиеся сусальными – с этими алюминиевыми дворцами, а ведь идея проста. Мысль движима контрапунктом: все счастливое, разумное, естественное (это важно, что «естественное», Николай Гаврилович все-таки просветительского склада человек) легко достижимо, доступно. Зато первый шаг к нему невероятно труден.
Ставрогину тоже нужен первый удар. Этими людьми правит гиперболизм начала, растущий из русской жизни. Его лейтмотивная линия: нужен первый шаг. Все сосредоточено на этой трудности, где возможен слом человека. Первый шаг требует такого волевого напряжения, такого гиперболизма действия, что вероятен слом. На первом же шаге участь новых людей решится. Как люди они созрели для мира естественных отношений, но как герои первого шага ими исчерпаются. Они должны это знать заранее и быть согласны уйти. Затягивая пребывание в роли героев первого шага, они станут неестественны. Станут опасны для других и для самих себя.
