ЧерноLove (сборник) | страница 8



Венгеровский слегка стал пощипывать себя за складку живота. Он все еще не верил, что такое может быть. Он отчетливо слышал Доктора и видел его приятное лицо. Очень хотелось пить.

– Вам уже пить не хочется? – сказал Док, глядя ему в глаза. – Вы уже утолили жажду. Итак, прежде чем я передам вам тридцать девять писем от ваших неродившихся детей, позвольте прочитать их совместный труд – стихотворение для ваших ушей. Прошу вас не судить строго за их ямбы, хореи и амфибрахии. Это были дети, они таких премудростей в стихосложении не проходили, и в этом ваша вина тоже есть. Зато, Венгеровский, писалось это от души и с детской наивностью, не испорченной взрослым расчетом и местью. Вам никто не мстит, вас продолжают любить там, а вы не любите никого, кроме себя и нового «мерседеса» – куска железа, похожего на настоящий гроб-гробовский.

Подойдя к окну, Док открыл его настежь и протянул руку в воздух. В то же мгновение на его руку приземлился красивый голубь со свернутой трубочкой, привязанной красной лентой к ноге. Почтительно поблагодарив голубя, Док отвязал трубочку и закрыл окно. Четвертый голубь присел на подоконник и, поджав лапки, прижался к остальным, медленно поцеловав в клюв рядом сидящую голубиную девушку. Девушка улыбнулась и кокетливо расправила крыло, водрузив его на спину новенькому.

– Итак, Венгеровский, готовьтесь! Вам послание оттуда от ваших детей! – медленно отчеканил Док железобетонным тоном, изменившись в лице. Осторожно развернув трубочку и держа ее перед собой, он, не заглядывая в письмо, стал читать выразительно, подстраиваясь под детские голоса, меняя модуляцию и перевоплощаясь в девочек и мальчиков, с правильными паузами и ударениями. Этот Ангеловский знал толк в чтении стихов, он был профи, таких черти не берут!

– Какие же пушистые сегодня облака-то!
Вот только далеко они – им не подняться к Раю.
Смотрите, самолет из них выходит, как из ваты…
Эх, жаль – не стал я летчиком, как дед мечтал, летая…
– А я не стал писателем…
– А я не стал судиею…
– А мне бы быть актрисою красивою, как мама!
– Ты называешь мамою – она с тобой такое!..
– Я с ней все время рядышком и злости нет
ни грамма!
– А я свою не трогаю, забыла все и черт с ней!
– О нет! Моя – все кается… бедняжка, плачет
в храме!
Причины были, видимо, отец заставил черствый!
Мне б плоть хоть на минуточку, чтобы прижаться к маме.
– А я «хожу» за братиком! Малыш такой забавный,
Весь конопатый, рыженький,
Антошка – «тили – тили». И все ему прощается,