Его сердце точно раздвоилось и мучительно больно сжималось.
И он смотрел прямо перед собой в ту сторону, где были ворота, и думал:
„Господи, хоть бы скорей… “
Он испытывал даже жар, как в лихорадке: слюна в горле пересохла, губы были сухи, рот полуоткрыт.
Вдруг в нескольких шагах от себя, в бурьяне, он увидел узкую красноватую полоску света, протянувшуюся через бурьян по его стеблям, казавшимся в тех местах, где их тронул свет, светло-зеленого цвета.
Эта полоска колебалась в гуще бурьяна то вправо, то влево, прорезывая его в разных направлениях; потом она скользнула кверху, расплывчатым отблеском легла по верхушкам бурьяна, и Кочерга различил над бурьяном поднятый в руке или на палке потайной фонарь.
Потом фонарь снова скрылся в траве, и секунду спустя красноватый свет лег вдоль тропинки, которая вела от ворот к крыльцу.
Затем, один за другим, раздались голоса:
— Здесь… Идите, идите сюда, пане!
— Нашел?
— Вот тут… Осторожней, тут камень!..
— О, дьявол!
В освещенном пространстве мелькнула чья-то спина и опять скрылась.
Кочерга поднялся с крыльца и крикнул:
— Кто там?
Но он чувствовал, что голос его дрожит; он проглотил слюну и, стараясь сдержать свое волнение, опять сурово и громко крикнул:
— Кто там?
А его сердце билось дробно, быстро… Вдруг оно словно остановилось, словно замерло в груди…
Это пришли сюда те люди, те гонители бедных, упрямо ищущие богатства, готовые продать за него свою душу…
До сих пор в нем словно спала эта мысль, а теперь она проснулась…
И вместе с ней, с этой мыслью, в нем заклокотала прежняя злоба.
— Стойте, панове, — крикнул он вдруг зазвеневшим голосом, — а то убью!
Он быстро взошел на верхнюю ступеньку крыльца, откуда было удобнее целить, и поднял пистолет, направляя его на огонь фонаря.
Все его существо вдруг охватило страстное желание сейчас же, сию же минуту убить хоть одного из этих людей.
Но он сдержался.
Не опуская пистолета и не сводя прицела с круглого окошечка фонаря, он крикнул еще раз:
— Кто вы и зачем пришли сюда?
В ответ он услыхал только разговор нескольких человек между собою.
Хотя говорили, спрашивали и отвечали тихо, но теперь он ясно слышал почти каждое слово.
Разговор шел о том, что сегодня пятница и что сегодня нужно, непременно нужно…
Он знал, что нужно.
— Если вы пришли к каменному пану, — крикнул он, — то я не пущу вас, я буду стрелять.
Опять послышался разговор, теперь уже шопотом. Потом разговор затих… Только еле-еле слышался шорох в бурьяне.
