Чернокнижник Молчанов | страница 94
Даже кресло, — и то окаменело!
Ну, опять же говорю, как был он бессмертным, то и не мог монах заклясть его на веки вечные…
И заклял он его на двести лет. Чтобы, значит, двести лет был он каменным, а потом ожил…
— Так и сиди каменным, — сказал монах, — а сам уехал.
После того уж никто в этом замке не жил.
Слуги — и те все разбежались.
Только один каменный пан сидел в своем кресле.
Прошло там сколько-то лет, и стал замок разрушаться, стал сыреть, гнить, лесом зарос, лозняком…
Совсем обветшал.
Один только пан, как был, так и остался.
Теперь вот вильчинский пан и говорить:
— Сторожа нужно.
А зачем нужно? Э, вот то-то и дело! Я это досконально знаю. Докопался его дедушка, как с пана заклятие снять… Про то, что каменный этот пан — не статуя, а человек, только проклятый, все давно забыли, а дедушка узнал по книгам, как и что было, и теперь хлопочет, как бы пока не скрали, либо не разбили его.
И мне опять хорошо будет, если пан оживет.
Говорят, точно, уж пан стал по ночам вставать с кресла…
Так вот оно что.
Паны-то, говорят, каждую пятницу ему губы кровью мажут, что-то шепчут и чем-то курят около него.
Есть, конечно, и такие, что не верят; а только я знаю двух панов. так те точно. нарочно просили вильчинского пана. чтобы позволил им переночевать в замке…
Не знаю, что они там делали, а только это верно; говорят, на утро у каменного пана губы были красные…
Нужно, говорят, чтобы у пана кровь никогда не сходила с губ… Тогда он оживёт и опять станет мучить бедных…“
III.
Зуй умолк.
Сперва молчал и Кочерга, а потом сказал: — Я знаю, что нужно сделать… Нужно причаститься, исповедаться, потом пустить себе кровь и этой кровью вместе со святой водой окропить всю статую. Тогда она не оживёт.
— Покойной ночи! — сказал ему Зуй.
Он мало верил в заговоры, которые знал Кочерга. Покойной ночи! — глухо отозвался Кочерга, повернулся на другой бок и с головой накрылся свиткой.
На утро, при вставаньи, Зуй спросил Кочергу:
— Что ж ты Кочерга, пойдешь служить к Вильчинскому? — А там погляжу — отвечал Кочерга.
Сегодня он был неразговорчив и хмуро простился с Зуем. В Вильчи он приехал к полудню, сговорился с паном Вильчинским в цене и его в тот же день двое слуг повели в старый замок.
Кочерга и со слугами много не разговаривал: отыскав в замке комнату, удобную для жилья он отпустил слуг, а вам лег спать.
Проснулся он только поздно вечером.
В замке было тихо.
В узенькое, без стекол, окошко светил месяц.
Кочерга встал с кровати и, взяв свои пистолеты, вышел на замковый двор.
