Он сразу взял с ними совсем другой тон, как только они свернули сь дороги в лес.
Онь велел подать себе коня того из запорожцев, который правил лошадьми, запряженными в возок, и взобрался в седло.
Шубу он скинул и остался в одном теплом полукафтане. Сверх полукафтана, он надел панцирь с серебряной насечкой.
В седле казачьей лошади, которую ему подвели, были кобуры для пистолетов.
Но пистолетов в кобурах не было.
Он засунул в каждую кобуру по пистолету. Пистолеты были парные и подстать панцирю: украшенные серебром и золотом.
Все эти вещи он достал от Азейки.
Оказалось, при этом, что ему хорошо известна польская команда.
Он ехал позади последних саней, и оттуда ему все было хорошо видно.
Когда казаки разбредались в стороны, лавируя между деревьями, он покрикивал:
— Ровняйся!
А когда они скучивались, командовал опять, чтобы держали строй. И ругался ни дать, ни взять, как какой-нибудь польский офицер, у которого от частых упражнений в этом в голове только и остались одни командные слова да ругань.
И свой маленький отряд он расположил как опытный человек.
Двое запорожцев ехали позади него шагах в ста, а остальные четверо сейчас же за передними санями, которыми правил Азейка.
Когда совсем стемнело, пришлось остановиться и ожидать, пока взойдет луна.
Именно этим временем, когда за темнотой нельзя будет ехать дальше, и хотели воспользоваться запорожцы, чтобы съездить куда-то и привести Молчанову людей столько, сколько ему нужно.
Уехали их двое, а пятеро остались.
Эти пятеро хотели было развести костер, но Молчанов запретил.
Зато он дал им каждому по порядочной чарке водки и сам с ними вместе выпил.
Минуты, которые он провел в ожидании прибытия новых, еще неизвестных ему воинов, были тревожные минуты.
Разве запорожцы, зная, что Азейка захватил с собой если не все, что прятал у себя в подвале, то очень большую часть своих сокровищ, не могли поддаться искушению этими сокровищами завладеть?
Он верил своим запорожцам, тем, которых нанял в провожатые через посредство Азейки. Он кроме того дал им понять, что они ему нужны не столько в провожатые, сколько для одного задуманного дела, могущего их обогатить.
Но он не знал, что за народ они приведут…
Все, однако, обошлось благополучно.
Когда взошла луна, по лесу двигался сильные отряд, человек около ста. Фыркали лошади, скрипели полозья.
В санях, на которых ехал Азейка, уже не было бочонка. Его бросили, так как он был пуст: перед тем, как отправиться дальше, Молчанов отдал этот бочонок в полное распоряжение казакам.
