В страстную субботу Радим и Олисей высадились на пристани в Хамлидже. Иудейская часть города была охвачена субботним покоем, в христианских церквах шли пасхальные службы, поэтому на человечьем рынке торговали только магометане и черные хазары-язычники.
От них Радим и Олисей узнали, что некая рабыня, по приметам схожая с Пребраной, была продана самому Прозорливцу. Черные хазары с боязливым трепетом говорили о нем и отказывались проводить к его дому. Поздним вечером побратимы зашли на постоялый двор. Радим заказал вина и мяса, но ел и пил в одиночестве. Олисей охранял друга. Исполняя правила поведения воинов на чужбине, Радим и Олисей даже на воздух выходили вместе, и пока один оправлялся, другой стоял на страже с обнаженным мечом.
На Западной стороне мерно звонили колокола, созывая христиан на всенощную службу. Олисей до утра простился с побратимом, и ушел в христианскую церковь на западной стороне Итиля. Радим остался за столом один. Белая одноухая собачонка подковыляла к нему и умильно заглянула в глаза. Радим бросил собаке кусок мяса. Съев угощение, собачонка улеглась под столом.
За кипарисами встала большая ржавая луна, чуть на ущербе, и, глядя на ее печальный, болезненный лик, Радим задремал, положив голову на руки. Резкий гортанный крик разбил хрустальную тишину. Раздался истошный визг. Рука Радима привычно нащупала крыж меча и, выхватив его из ножен, рус выскочил во двор. Два араба, должно быть, обкурились в курильне ядовитого желтого тумана и едва держались на ногах. Плечистый богатырь в белом тюрбане поймал арканом белую собачонку и душил, бормоча проклятия. Радим с ходу перерубил аркан. Хрипя и поскуливая, собачонка уползла под крыльцо. Рассвирепевший гигант выхватил саблю, второй замахнулся на руса кривым ятаганом. Радим высоко занес меч и, словно танцуя, пошел на двоих. Запели лезвия, рассекая синий ночной воздух, и богатырь в белом тюрбане завалился набок, как упавший сноп. Другой с неожиданной резвостью метнулся через двор и нырнул под ковер, прикрывающий дверь хижины. На ковре была вышита большая белая ладонь, а под ладонью Пророка любой магометанин чувствовал себя в безопасности.
Тяжело похмелье в чужом пиру. После трех выпитых чар Радим пропустил удар кривой сабли, из правого плеча брызнула кровь. Зажимая рану ладонью левой руки, он пошел к дамбе, на западную сторону. Топот и вопли догнали его на пустой торговой площади. Одиноко бредущего руса взяли в кольцо гвардейцы-мусульмане. Княжий сотник левой рукой выхватил меч, и он дорого продал бы свою жизнь, если бы не плечо. После короткой битвы раненого руса бросили в зиндан.
