Мужчины в той далекой стране были и вместе и порознь все поголовно лжецы. Их обычное «Как поживаете?» звучало ложью, ибо, на самом деле, они вовсе не интересовались, как кому живется, если только спрашивающий не был случайно гробовщиком. На обычный вопрос отвечали такой же обычной ложью; никогда никто не ставил научного диагноза о собственном здоровье в каждом таком случае, а отвечал наугад и обыкновенно существенно ошибался. Лгали даже гробовщикам, говоря, что «скоро, кажется, совсем конец», ложь в высшей степени похвальная, так как, ничего не стоя одному, она очень радовала другого. Если какой-нибудь посетитель мешал своим неожиданным появлением, его сердечно приветствовали: «Очень приятно!», а в глубине души думали: «я бы хотел, чтобы ты был среди людоедов, и чтобы теперь наступило их обеденное время». А когда он уходил, то грустно спрашивали: «Разве уж вы собираетесь?» и присовокупляли: «Милости просим… заходите почаще»… И все это никому не вредило, так как никто не обманывался и не обижался, между тем как правда доставила бы обоим только неудовольствие. Я полагаю, что такая «ложь вежливости» должна быть культивируема, как грациозное и милое искусство. Ведь говоря по правде, самая изысканная, самая утонченная вежливость есть ничто иное, как прекрасное здание, построенное от фундамента до крыши из легковесных и позлащенных кирпичиков милой, самоотверженной лжи.
То, о чем я скорблю теперь, это возрастающая популярность наглой правды. Постараемся сделать все возможное, чтобы свергнуть ее с неподобающего пьедестала! Оскорбительная правда нисколько не лучше оскорбительной лжи.
Не должно никогда говорить вслух ни ту, ни другую. Тот, кто говорит оскорбительную правду только потому, что иначе мог бы лишиться душевного блаженства, должен сообразить, что такая душа собственно и не достойна никакого блаженства. Про того, кто лжет с целью помочь в нужде какому-нибудь несчастному малому, ангелы небесные наверное воспевают: «Вот геройская душа, рисковавшая собственной репутацией, ради помощи ближнему своему! Слава великодушному лжецу!».
Если оскорбительная ложь не может считаться делом похвальным, то в той же самой мере и оскорбительная правда. Факт, признаваемый даже судебным законодательством.
В числе других, употребительных форм лжи, мы имеем еще молчаливую ложь, — обман, заключающийся в том, что некто просто молчит и тем скрывает правду. Многие черствые поборники правды потворствуют этому пороку, воображая, что они не лгут, если только не высказывают ложь.
