А может быть еще и так: тоскуя вне среды,
Я заявлю, что вам не враг,
и попрошусь в ряды.
Слаб человек, в конце концов,
и вопреки уму
Фетиш «наследие отцов» довлеет и ему.
А может быть еще и так,
как молвил старый зэк:
Все это может быть зигзаг,
а может быть навек,
И я отнюдь не исключу,
проживши тут полста,
Что на мгновенье захочу слиянья и родства.
Ведь мы висим не в пустоте.
Нас Бог установил
На архаической плите от Курска до Курил.
Такие климат, и среда, и ерунда, и бред,
И если было так всегда, то почему бы нет?
Идти не может рота вся не в ногу, пацаны,
Тяжелым топотом тряся
окрестности страны
(Еще припомнит большинство
закон родных осин:
Коль десять против одного,
то прав всегда один).
Ведь Пастернак сказал: соблазн!
Никто не отменял.
(Сам за собой следил, стоглаз,
и ясно понимал.)
Творцу желателен лайфньюз,
симфония, союз:
Он вечно думает: сольюсь!
(И никогда – сдаюсь.)
Мой взгляд на мир довольно трезв.
Я не особо горд.
Был прав один достойный перс,
в один застойный год
Сказавший кругу своему:
скромнее, вашу мать!
Вы не сломались потому,
что некому ломать.
Есть вариант, что я смирюсь,
противиться устав,
Есть вариант, что притворюсь
(родня, не обессудь),
Есть вариант, что затаюсь —
в трактире, как Фальстаф, —
Есть вариант, что забоюсь
(накопится, как ртуть).
Я знаю, как уютен мир для сдавшихся ему,
Утративших ориентир
в искусственнном дыму,
Его вонюченький уют, загаженный лесок,
В котором каждому дают
заслуженный кусок.
Короче, тысяча причин и множество идей
Для утомившихся мужчин и пожилых…дей,
И я не пафосный осел, не первый ученик,
Чтоб чувствовать себя во всем
настолько лучше них.
Слаб человек, я говорю. Я знаю суть свою.
Я, может быть, и погорю, а может, – устою.
Когда и я, и вся родня устанем от потерь —
Тогда не слушайте меня, а слушайте теперь.
Теперь, пока меня не съел
альцгеймер или страх,
Пока я не мишень для стрел,
не мясо на кострах,
Пока не жрет меня Кощей,
втащив на свой алтарь, —
Напомню семь простых вещей,
бесспорных, как букварь.
Кровавый люмпен – не поэт.
Разборка – не война.
Пусть дикость длится тыщу лет, —
конечна и она.
Бог – не пахан.
